Ныне тебе не судьба умереть и предела достигнуть;

Слышал я голос такой небожителей вечно живущих».

Так произнес, — и восхитился Гектор услышанной речью,

55 Вышел один на средину и, взявши копье посредине,

Спнул фаланги троянские; все, успокоясь, воссели.

Царь Агамемнон равно удержал меднобронных данаев.

Тою порой Афина Паллада и Феб сребролукий,

Оба вознесшися, словно как ястребы, хищные птицы,

60 Сели на дубе высоком отца молненосного Зевса,

Ратями вместе любуясь: ряды их сидели густые,

Грозно щиты, и шеломы, и острые копья вздымая,

Словно как Зефир порывистый по морю зыбь разливает,

Если он вдруг подымается: море чернеет под нею, —

65 Ратей ряды таковы и троян, и бесстрашных данаев

В поле сидели, и Гектор вещал, между ратями стоя:

«Трои сыны и ахеяне храбрые, слух преклоните;

Я вам поведаю, что мне велит благородное сердце:

Наших условий высокоцарящий Кронид не исполнил,

70 Но, беды совещающий, нам обоюдно готовит

Битвы, покуда иль вы крепкобашенный град наш возьмете

Или падете от нас при своих кораблях мореходных.

Здесь, о ахеяне, с вами храбрейшие ваши герои;

Тот, у которого сердце со мною сразиться пылает,

75 Пусть изойдет и с божественным Гектором станет на битву.

Так говорю я, и Зевс уговора свидетель нам будет.

Если противник меня поразит сокрушительной медью,

Сняв он оружия, пусть отнесет к кораблям мореходным;

Тело же пусть возвратит, чтоб трояне меня и троянки,

80 Честь воздавая последнюю, в доме огню приобщили.

Если же я поражу и меня луконосец прославит, —

Взявши доспехи его, внесу в Илион их священный

И повешу во храме метателя стрел Аполлона;

Тело ж назад возвращу к кораблям обоюдувесельным.

85 Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы

И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.

Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков

Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:

— Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:

90 В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! —

Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет».

Рек, — и молчанье глубокое все аргивяне хранили:

Вызов стыдились отвергнуть, равно и принять ужасались.

Вдруг восстал Менелай и вещал между сонма ахеян,

95 Всех упрекая жестоко и горестно сердцем стеная:

«Горе мне! о самохвалы! ахеянки вы — не ахейцы!

Срам для ахейских мужей из ужасных ужаснейший будет,

Если от них ни один не посмеет на Гектора выйти:

Но погибните все вы, рассыпьтесь водою и прахом,

100 Вы, сидящие здесь, как народ без души и без чести!

Я ополчуся и выйду на Гектора! знаю, что свыше

Жребий победы находится, в воле богов всемогущих».

Так говоря, покрывался поспешно оружием пышным;

И тогда, Менелай, ты расстался бы с сладкою жизнью

105 В мощных руках Приамида, далеко сильнейшего мужа,

Если б тебя удержать не воздвиглись цари и герои:

Сам повелитель мужей, Агамемнон пространнодержавный,

За руку брата схватил, называл и вещал, убеждая:

«Ты исступлен, Менелай благородный! такое безумство

110 Вовсе тебя не достойно: смири огорченное сердце;

В ревности гордой с сильнейшим тебя не дерзай состязаться,

С Гектором, сына Приама: его и другие трепещут!

С ним и Пелид быстроногий на славных мужам ратоборствах

С страхом встречается, — воин, тебя несравненно храбрейший!

115 Сядь при дружине своей, успокойся, питомец Зевеса;

Мы от ахеян ему одноборца другого возбудим;

Сколь он ни будет бесстрашен и боя кровавого жаден,

С радостью, верно, колена преклонит, когда лишь безвреден

Выйдет из пламенной битвы и страшного единоборства!»

120 Так говорящий герой отвратил помышление брата,

Правду ему говоря: покорился Атрид, и клевреты

Весело с плеч Менелая оружия светлые сняли.