– Брось, маленький Иллидан, чтобы понять такое, большого ума, как у тебя, не требуется. Твое тело уродует шрам. И так ясно, чем ты занимался в отъезде. От тебя смердит ходячим трупом. Ты был сражен великим клинком Ледяная Скорбь. В схватке с Артасом, я прав? Он победил тебя.

Чистая правда: Иллидан отправился в Азерот, где сражался с предателем, рыцарем смерти, и проиграл. Поражение лишило его последней возможности уничтожить Короля-лича и задобрить Кил’джедена, хотя, в конечном итоге, значения это не имело – рано или поздно наступит перелом.

– Да-да, маленький Иллидан. Я чую запах паучьих тенет и ходячих мертвецов, а еще едва уловимый дух неизвестной хвори. Ты до сих пор пытаешься закрыть врата для Легиона в Запределье. Даже магические путы не мешают чувствовать, каким чародейством ты занят. Так тебе не скрыться от великого Кил’джедена и его гнева. Не сумеешь ты и уберечь Азерот. Год или два отсрочки, может, и получишь, но в конце концов хозяин уничтожит твой родной мир.

Иллидан, не думая, усилил приток Скверны, но, несмотря на боль, Магтеридон не упал. Владыка-демон презрительно и с вызовом скривился. Иллидан пытал его аккуратно, стараясь не убить, потому что отводил властителю преисподней место в своих планах. Он присмотрелся к ауре Магтеридона: владыка-демон практически ослаб. Практически. Нужно еще немного лишить его сил и подточить волю.

– Досадно, наверное, не стать этому свидетелем, властитель преисподней?

– Да, маленький Иллидан, – рассмеялся Магтеридон, – досадно. Мне было бы радостно видеть, как гибнет твой жалкий мирок, как горят ваши ненаглядные леса. Я упивался бы криками миллионов жертв. Мне хотелось бы участвовать в покорении твоего мира, но будут и другие: до полного триумфа Легиона осталось еще несколько вторжений. Жаль, маленький Иллидан, что ты сам отказался от участия в столь славном деле. Какая-то часть тебя знает в нем толк. Нам обоим это известно. Великий Кил’джеден не пощадит тебя и покарает, жалости он не ведает. Не жди милосердия, Предатель, больше ты уже не сможешь переметнуться.

Иллидан снова пустил ток Скверны по цепям, и Магтеридон закричал в агонии. Казалось, от его воплей вот-вот обрушатся каменные своды. Иллидан не убавлял потока энергии до тех пор, пока Магтеридон не ослаб достаточно. Только тогда Предатель остановился, решив, что время пришло.

– Акама, – позвал он, – подойди.

Отворилась дверь, и в камеру, хромая и ссутулившись, вошел Сломленный. Из-под капюшона его мантии свисали щупальца. Не сводя глаз с властителя преисподней, вождь пеплоустов взобрался на помост и встал рядом с Иллиданом. На Магтеридона Акама взирал со страхом и злобой: он боялся властителя преисподней и одновременно ненавидел за осквернение храма Карабор.

– Скажи, Сломленный, – задыхаясь, обратился к нему демон, – Предатель уже вернул тебе твой драгоценный храм?

– Чем я могу служить, владыка? – спросил Акама, обернувшись к Иллидану, но продолжая краем глаза следить за Магтеридоном.

– Скажи, Акама: что ты видишь? – спросил Иллидан.

– Плененного Магтеридона в путах, скрепленных мощными заклятиями. Ты празднуешь победу над врагом.

– Тебе не хочется знать, зачем я сохранил ему жизнь? – улыбнулся Иллидан.

– Хочется, владыка.

Комната огласилась клокочущим хохотом Магтеридона: в нем слышались боль и одновременно злая насмешка.

– Он хочет моей крови, Сломленный, но не так, как ее хочешь ты.

Акама нахмурился. От Иллидана не укрылось выражение у него на лице, пусть оно и было скрыто капюшоном.

– О чем толкует это чудовище, владыка?

– По сути, Магтеридон говорит правду. Его крови можно найти много применений, но еще она нужна для создания орков Скверны. После перегонки из нее получается эликсир, придающий оркам силу и ярость.