Кил’джеден злобно посмотрел на Иллидана.

– Глупая мелкая дворняжка. Ты не сумел уничтожить Ледяной Трон, как я приказал, да еще решил укрыться от меня в этом всеми забытом захолустье?! Я думал, ты хитрее, Иллидан!

Было невозможно сделать что-то еще, кроме как встретиться со взглядом Кил’джедена. Глаза Искусителя притягивали, внушали благоговение и трепет и в душе чувство восхищения, трепет. Этот взгляд сулил бесконечность обещаний и вечность ужасов.

Когда установилась ментальная связь, Иллидан вздрогнул, точно пораженный молнией. Он чувствовал, как злобный разум Кил’джедена вторгся в его сознание, и смог уловить проблески поверхностных мыслей своего противника. Он видел миры, обращенные в пустоши, империи, которым суждено стать игрушками в руках демона, следы беспредельной мощи, подвластной этому могущественному созданию и его слугам. «Это может стать и твоим тоже», – сулил его взгляд, не оставляя места сомнению. Подчинись Кил’джедену, и все твои враги будут уничтожены, а мечты о власти – сбудутся. Все, что ты пожелаешь, станет твоим. Не подчинись Кил’джедену, и…

Итак, настал момент, которого Иллидан давно ждал и боялся. Он не мог позволить, чтобы Искуситель прочел его истинные мысли – были вещи, которые Кил’джедену не стоило видеть, и планы, которые повелитель демонов не должен раскрыть до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Он ощутил безмерную силу воли Искусителя в действии – она обрушилась на Иллидана, как приливная волна. Некоторое время он сопротивлялся этой силе, сдерживая ее натиск, а потом позволил пасть внешним стенам ментальной защиты. Затем Иллидан укрепил вторую линию обороны и точно так же, медленно и осторожно, дал ей рухнуть, словно сопротивляться демону было за гранью его возможностей. Сделав это, он пустил в ход заготовленные чары. Тихо и почти незаметно его секреты исчезли, погребенные глубоко в недрах разума. Одновременно с этим Иллидан позволил Кил’джедену пробиться сквозь последний барьер и вторгнуться в то, что якобы было его самыми сокровенными мыслями.

Он чувствовал колоссальное и навязчивое присутствие повелителя демонов. Искуситель листал его воспоминания, пристально изучая паутину памяти. Он искал, искал, искал…

Как и всякий чародей, Иллидан скрывал какие-то части разума. У каждого есть свои темные секреты и страсти, которые не хочется раскрывать ни одному постороннему. Кил’джеден понимал это, как понимал слабости всех живых существ. Иллидан оставил ему несколько соблазнительных приманок, при этом запечатав целые уровни своего сознания за барьерами дезориентации.

Однако ментальный зонд не искал его скрытых тайн. Вместо этого он направился прямо к воспоминаниям о недавних событиях. Перед мысленным взором Иллидана замелькали образы, вытянутые на поверхность любопытством Кил’джедена.

Иллидан вновь вошел под сень Оскверненного леса, решительно настроенный доказать брату, что не инструмент демонов. Он слышал звук, с которым его боевые клинки скрестились с древним зачарованным мечом во время схватки с предателем-человеком – принцем Артасом, слугой Короля-лича, того, кто вел армию нежити, известную как Плеть. Они сражались, пока не поняли, что их силы равны. Во время передышки Артас попытался искусить Иллидана знанием о том, где расположен череп Гул’дана. Иллидан знал, что должен найти его…

Он заново пережил экстаз, наполнивший тело вместе с потоком энергии, когда он разбил печати на черепе и превратился в демона. Он использовал высвободившуюся мощь артефакта, чтобы одолеть владыку ужаса Тихондрия, взявшего контроль над Плетью – и его хозяина. Но даже в момент победы Иллидан познал поражение: родной брат и Тиранда отвернулись от чародея, увидев его трансформацию. Он снова понял, что для него не осталось ничего, кроме изгнания.

Он почувствовал злорадное веселье Кил’джедена от нового воспоминания – последней встрече Иллидана с ним, Искусителем.