— Не стоит печалиться, ты ведь будешь не один, а с Эйнджел, не так ли?

— Это только призрачная надежда.

— Ладно, хватит разговоров. — Бажарат подошла к столу и вскрыла конверт, заклеенный полосками бумаги и опечатанный тремя печатями. Вытащив из конверта двадцать шесть тысяч долларов, она протянула Николо тысячу, двадцать пять тысяч положила на стол, а двадцать четыре тысячи оставила в конверте. Затем снова заклеила конверт и протянула его Николо, державшему в руке тысячу долларов.

— Этого тебе хватит на жизнь в Нью-Йорке, — сказала она. — Могу ли я поступить честнее?

— Спасибо, — поблагодарил Николо. — Днем я передам этот конверт Анджелине.

— А ей доверяет портовый мальчишка?

— Да. Она не из твоего мира и не из моего. Несколько минут назад я разговаривал с ней, она уже выезжает в аэропорт. Прилетит в два двадцать пять, галерея семнадцать. Не могу дождаться.

— И что ты скажешь своей знаменитой леди?

— То, что подскажет сердце, синьора, а не голова.

В пять сорок шесть утра госсекретаря Брюса Палиссера разбудил звонок из Белого дома, а уже в десять минут седьмого он направлялся в лимузине в Овальный кабинет. Переговоры между Сирией и Израилем зашли в тупик, возникла угроза начала военных действий, возможно даже с применением ядерного оружия, если только совместными усилиями США, Англии, Франции и Германии не удастся охладить горячие головы противников соглашения в обеих странах. В шесть тринадцать жене Палиссера позвонил коммандер Хоторн и сказал, что ему срочно нужно поговорить с госсекретарем по чрезвычайно важному делу.

— Вероятно, нашлись более важные дела, — ответила Жанет Палвссер. — Он в Белом доме.

— Сожалею, сэр, но нам было приказано ни при каких обстоятельствах не прерывать заседание Совета безопасности...

— А предположим, — оборвал секретаршу расстроенный Хоторн, — просто предположим, что сейчас в воздухе находится баллистическая ракета, направленная прямо на Белый дом? Тогда бы я смог добраться до госсекретаря?

— Вы говорите, что баллистическая ракета...

— Нет, этого я не говорю! Я просто объясняю, что у меня чрезвычайно важное и срочное дело!

— Позвоните в госдепартамент.

— Яне могу звонить в госдепартамент!.. Палиссер приказал мне говорить только с ним.

— Подождите секунду... как вы сказали ваша фамилия?

— Хоторн.

— Ох, извините, сэр. Ваше имя было добавлено в самый конец списка в компьютере. А буквы такие маленькие, понимаете? Передавайте, пожалуйста, сообщение.

— Пусть немедленно позвонит мне. Он знает куда, я буду ведать его звонка. Он прямо сейчас получит это сообщение?

— Я передам его, сэр. — Раздался щелчок, и разговор закончился.

Хоторн повернулся к Пулу, который сидел в кресле, наклонившись вперед, и слушал.

— У них экстренное заседание в Белом доме. Надо было передать секретарше сообщение для Палиесера, что маньяк-генерал, который, возможно, находится на этом заседании, является участником заговора в целях убийства президента.

— Что нам теперь делать?

— Ждать, — ответил Тайрел. — Самое паршивое дело.

Мужчина и женщина прошли таможню и вышли в главный зал аэропорта Даллес. Поведение их было обычным, но причина прилета в США — отнюдь нет. Это были агенты Моссада, прибывшие с чрезвычайно важным заданием. Им следовало сообщить госсекретарю о человеке, являющимся ключевой фигурой в деле Бажарат, о сенаторе Несбите, который по каким-то совершенно необъяснимым причинам вел террористку к убийству, ожидавшемуся в любой день и час.