Изменить размер шрифта - +
Полковник Дэниел Абрамс, возглавлявший охоту на Бажарат, был застрелен шестью выстрелами из пистолета с глушителем. А пожилой грузный мужчина шагал в это время по городу, уверенный в том, что все сделал правильно.

 

 

Бажарат оценивающе смотрела на свой наряд для самого важного момента в ее жизни, момента, который оправдывал все ее существование. Глядя на себя в высокое, в полный рост зеркало, она видела в нем десятилетнюю девочку, взирающую на нее с изумлением и восхищением.

«Мы сделали это, любимое дитя, которое было мной! Теперь никто не сможет остановить нас, мы изменим историю. Та боль в горах исчезнет, когда мир зальется кровью, и мы будем отомщены за тот ужас... Ты помнишь, как головы мамы и папы катились между камней, отделенные от туловища... Широко открытые глаза взывали к бесстыдному Богу, допустившему это... А может быть, они взывали к тебе и ко мне, которым до конца жизни придется жить с этой памятью? Смерть всем властям!.. Мы сделаем это, ты и я, потому что мы с тобой одно целое, и мы непобедимы!»

Бажарат подошла ближе к зеркалу, и видение исчезло. Она осмотрела серебристые прожилки в волосах и нарисованные круги под глазами — все это было сделано, чтобы выглядеть старше. Ее дорогой и изысканный наряд смотрелся хорошо — шелковое платье цвета морской волны со специально встреченными прокладками, которые придавали ей вид женщины средних лет, борющейся с полнотой. Наряд довершали две нитки дорогого, отборного жемчуга, бледно-голубые чулки и темно-голубые туфли. Она явно выглядела как состоятельная итальянская аристократка. Заключительным аксессуаром ее наряда была маленькая серо-голубая вечерняя сумочка с жемчужной застежкой. Никто бы не усомнился, что жемчужины на застежке, равно как и на шее, настоящие.

На запястье благородной дамы сверкали маленькие часы, украшенные бриллиантами, очень хрупкие на первый взгляд, но это было обманчивое впечатление. Часы способны были выдержать даже сильные удары, механизм их был простой и вместе с тем очень мощный, способный посылать электронные импульсы приемнику на расстоянии до пятидесяти ярдов. Три коротких нажатия на заводную головку, и сигнал проходил сквозь стекло, дерево и толстый пластик. Приемник этого электронного импульса находился за шелковой подкладкой серо-голубой вечерней сумочки, а под перегородку сумочки была замаскирована пластиковая взрывчатка, разрушающая мощность которой равнялась двадцати шести унциям нитроглицерина или двухсотфунтовой бомбе. Смерть всем властям! Смерть всем, кто отдает приказы убивать!

— Каби! — Голос Николо отвлек Бажарат от ее мыслей, она отошла от зеркала и поспешила в спальню.

— В чем дело?

— Эти дурацкие золотые побрякушки не лезут в рукава? Левая пролезла, а правая...

— Это потому, что ты правша. Разве ты не помнишь, что всегда мучился с правой запонкой?

— Я ничего не помню, а думать могу только о завтрашнем дне.

— А не о сегодняшнем вечере? Не о президенте Соединенных Штатов?

— Извини меня, синьора, но это большая честь для тебя, а не для меня. Мое счастье в Нью-Йорке, и я горю от нетерпения! Ты слышала, что она сказала в аэропорту? Мы проведем уик-энд вместе с ее семьей.

— И ты узнаешь ее гораздо лучше, Нико. — Бажарат помогла ему вдеть запонку и отступила на шаг, любуясь в целом своим творением. — Ты великолепен, мой прекрасный портовый мальчишка.

— Все еще портовый мальчишка, синьора? — Николо уперся взглядом в свою создательницу. — Ты никогда не позволишь мне забыть об этом. Ты вознесла меня очень высоко, но никогда не позволишь забыть, что я всего лишь портовый мальчишка. Неужели это доставляет тебе удовольствие?

— Я вознесла тебя на ту вершину, где тебе и должно быть: на все воля Господа.

Быстрый переход