|
Кто-то из проходящих людей почтительно поклонился администратору; тот ответил небрежным кивком. — А откуда я был переведен? — с живым интересом спросил Странник. Взгляд администратора на мгновение расфокусировался, потом вновь уперся в Странника. — К сожалению, эта информация мне недоступна, — сказал он. — Но вы, несомненно, знаете это? — К сожалению, нет. Я, скажем так, временно утратил память. — Очень интересно. Возможно, это какая-то новая форма дисциплинарного взыскания — уничтожение личного информационного массива? Если к вам были применены подобные формы воздействия, значит, вы совершили какой-то проступок, хотя и не слишком серьезный, иначе последовало бы изгнание. Надеюсь, вы понимаете, что мне придется поставить вас на особый контроль? — Думаю, это ваша обязанность? — спросил Странник. — Конечно. Администратор должен знать все о каждом из локальных пользователей. Для блага всей системы, разумеется. Итак, есть ли у вас какие-то вопросы? — О да. Вот скажите, например, почему я не могу получать информацию через монитор в своей комнате? Ведь он наверняка соединен с общей информационной сетью. Зачем же тогда идти в библиотеку? — Вы должны понимать, что общество не поощряет индивидуализм и обособленность. Если вы сможете получать любую информацию, не выходя из стен своего персонального жилища, то для вас отпадет необходимость посещать общественные заведения, такие, как информаторий. А мы стремимся дать гражданам возможность участия, хотя бы минимального, в жизни общества. Если вы обратите внимание, то некоторые разделы данных недоступны в нашем сегменте и могут быть считаны только в Центральном Информатории, сокращенно Цинф. Соответственно, посещение Цинфа позволяет вам окунуться в жизнь города, участвовать в общественных событиях, даже если по роду вашей деятельности вы не нуждаетесь ни в чем, кроме информационных услуг. — А у вас существует сетевое сообщество? Частные информационные ресурсы, принадлежащие отдельным владельцам? Или государство является монополистом в этой области? Глаза Авессалома сузились, а улыбка исчезла с его губ. — То, что вы называете сетевым сообществом, — не более чем кучка хакеров, с которыми мы успешно боремся, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете, что любой контакт с хакерами, а тем паче пособничество информационным преступлениям, является уголовно наказуемым деянием? — Все ясно, — сказал Странник. — Государство держит в своих руках контроль над наиболее важным ресурсом — информацией. И с его помощью управляет обществом информационно зависимых людей, проповедуя просветление через познание и ограничивая доступ к информации в зависимости от социального статуса. Я правильно излагаю? — Мне трудно судить, откуда вы набрались подобной ереси, — брезгливо поморщился администратор. — Ваш уровень доступа, безусловно, недостаточен для того, чтобы читать книги по социологии и строить самостоятельные выводы. Скорее всего вы общались с кем-то из так называемых «проповедников», ведущих антиобщественную деятельность. Я буду вынужден тщательным образом вас проверить. — Валяйте! — сказал Странник дерзко в приступе какой-то отчаянной радости. — Вы ничего не добьетесь. Я чист как размагниченная дискета. И я говорю то, что думаю, а не то, что от кого-то услышал. Ваше общество фальшивых улыбок опутано цепями тоталитаризма. Кто там у вас во главе? Какой-нибудь Большой Брат? Например, этот Отец Мефодий, который утверждает, что существует всего сто двадцать один способ стать счастливым, а не сто двадцать тысяч, как мне представляется? Или Второй Исполнитель, который читает свои нудные лекции с экранов в тысячах лекционных залов перед зевающими с тоски людьми? Авессалом быстро оглянулся. |
