|
Но я лично предпочитаю ничем не вызывать раздражения руководителя. Зачем выделяться, если можно, как все, без хлопот отрабатывать свой хлеб? Нейкон я надеваю только после работы, чтобы выйти в Омнисенс, но теперь с этим придется повременить, пока не прояснится ситуация с новым вирусом. Коридор выложен серой плиткой, стены из шершавого гипсокартона светятся белизной. Здесь уютно, светло, приятно, пусто и тихо. Неторопливо иду по направлению к столовой, смакуя каждую секунду одиночества. Человеческое общение — это как вода, без которой нельзя обойтись. Но и захлебнуться в нем недолго. В общем, надо соблюдать меру. Особый кайф — это посещение туалета, который утонченные арабы не зря именуют «комнатой отдохновения». В благоухающей ароматизаторами белизне кафельных стен можно забыться на четверть часа, отгородившись от всего мира шпингалетом персональной кабинки. Есть лишь немного людей, общение с которыми не утомляет. Например, Саныч — хорошо бы его встретить. Как-никак друзья с детства, понимаем один другого с полуслова. Но он в другом департаменте, с ним тяжело пересечься. Если только специально зайти к нему в отдел. Но это лучше сделать ближе к вечеру, когда работы не так много. У менеджеров сейчас самый пик нагрузки — поток клиентов с каждой минутой лишь усиливается. То ли дело мы, программисты: задавил «бага» и гуляй. Навстречу мне идет девушка. Лена Зайцева, очаровательная секретарша замдиректора, вся лучится доброжелательностью. Встретив ее улыбку, я поневоле подбираюсь, оправляю мешковато висящий свитер. Она — стройная, изящная, элегантная, в аккуратном дорогом костюме, с идеально уложенной прической. Я — расхлябанный, небритый, сутулый, неряшливо одетый. Рефлекторно провожу рукой по волосам, ругая себя за этот идиотский жест. На голове и так воронье гнездо, а Лена это видит прекрасно и понимает, с чего это я вдруг начал волосы приглаживать. — Мирослав, добрый день. Как поживает наш великий программист? Да, меня зовут Мирослав. Красивое имя, только оно больше подходит для крепыша с огнем в глазах, чем для такого невзрачного парня, как я. — Спасибо, нормально поживаю. А вы как? — Скоро в отпуск поеду, — доверительно сообщает Лена. — Не скучайте тут без меня. — Не будем, — машинально соглашаюсь я и тут же поправляюсь: — То есть наоборот, как же мы без вас? Оставив мне краешек своей улыбки и запах духов, Лена уже уходит, заманчиво, но без капельки вульгарности покачивая бедрами и цокая каблучками дорогих туфель. Я смотрю ей вслед, не замечая глупой улыбки на своем лице. Ну и пусть, что Леночка всем подряд улыбается и со всеми программистами одинаково приветлива. Вот я ее встретил, и мне приятно. Уже и настроение получше стало. Такие пустячки и скрашивают однообразие офисной работы. Сейчас выпью чаю с печеньем, и дела пойдут на лад. Столовая — это желудок офиса. Формально. На самом деле — это душа, где сосредоточены теплые эмоции. Здесь расслабляются и сбрасывают напряжение работы, здесь говорят о пустяках, шутят, рассказывают занимательные истории. Наконец, просто молчат, созерцая аляповатые, но милые картинки на стенах и подвешенные к потолку в преддверии праздника бумажные гирлянды. Здесь царит особая атмосфера, и для многих людей расслабляющим фактором служит один лишь запах свежей выпечки, которую готовят к четырем часам, к послеобеденному чаю. Я почти дошел до лифта — нужно было спуститься на первый этаж, — когда навстречу мне из-за поворота вывернулся один из начальников. Грузный, но подвижный колобок с ежиком на котелке (это не я придумал, это Саныч про него так сказал однажды). До сих пор не разберу, какую должность занимает этот тип. Для рядового сотрудника вроде меня, как для вассала, стоящего у подножия феодальной лестницы, существует лишь непосредственный руководитель. |
