Небо на востоке уже начало бледнеть, когда две фигуры торопливо пробирались в темноте к неосвещенным и заброшенным конюшням, где в каретном сарае были в беспорядке расставлены клетки с кроликами. Свет вспыхнувшего фонаря осветил длинные ряды клеток. В каждой плетеной корзинке сидело по кролику с подвижным розовым носом, зверьки торопливо пережевывали свою еду, состоящую из остатков салата-латука и овощных очистков.

– С кроликами все в порядке? – спросил мужской голос с легким акцентом, скорее всего французским.

– Превосходно, сэр! Хотите, чтобы я забил нескольких? Я кормил их так, как вы приказали.

Мужчина взглянул на мальчишку, безымянного босоногого бродяжку. Огонь фонаря освещал голодное лицо и тощие руки. Подворотни Лондона кишели тысячами таких беспризорников. Никто не хватится, если один из них исчезнет.

– А серый? Ты кормил его так, как я велел?

– Да, сэр, – кивнул мальчишка. – Он получал особую еду. Разве не странно, что этот кролик еще жив? Я хочу сказать, что, укусив разочек мясо этого зверюги, мы с вами протянем ноги, правда?

Мужчина задумчиво посмотрел на клетку с серым кроликом. Широко раскрытые, беспокойные глаза животного встретили его взгляд. Кролик жевал листья и высохшие ягоды высокого растения, достаточно часто встречавшегося на пустырях и в старых каменоломнях в окрестностях Лондона.

Хотя кролик без вреда для себя ест эту пищу, яд накапливается в его теле. Поэтому его мясо смертельно для того, кто его попробует.

Кролик на мгновение перестал жевать и припал к земле, его черные глаза неподвижно застыли.

– Давай! Ешь, малыш, – ласково добавил мужчина. – Набивай свой желудок. Скоро твой последний ужин. – Он наклонился и приблизил лицо к прутьям клетки. – Говорят, в Суссексе намечается оргия и маркизу Риво будут нужны кролики для жаркого.

Найджел отослал кучера домой. Пустынными улицами он возвращался пешком в свой городской дом, горько сожалея о теплоте и радушии гостиной Бетти, которую он покинул. Ему следовало бы испытывать удовлетворение от удач этой ночи, но все ее события оставили знакомый горький осадок. Он чувствовал, что весь пропитался вином и табачным дымом, и его терзала вина перед Бетти. Она всегда давала ему больше, чем он мог дать ей.

Сбросив пальто, он вошел в свой кабинет, подошел к камину и взглянул на золу. От документов, уничтоженных сегодня днем, ничего не осталось. На каминной решетке лежал разбитый стакан – безмолвный свидетель того, как он потерял над собой контроль, узнав о предательстве Доннингтона. Ярость его еще не утихла, и от этого воспоминания становились еще горше. Неужели Катрин пошла на гильотину из-за такого, как Доннингтон?

Он повернулся и попытался успокоиться, глядя на картины, висевшие на противоположной стене: очень романтичный пейзаж с замком Риво, примостившимся на скале над водами залива; его первый чистокровный скакун Рэндл с широко раскрытыми глазами и вскинутой головой, которого держал за поводья маленький грум; его собственный детский портрет, где он был изображен со своей покойной сестричкой Джорджиной и их волкодавом Хазардом. Найджел страстно любил замок Риво, но последние четыре года не наезжал туда.

Он сел за письменный стол и закрыл лицо руками. Минут двадцать он оставался совершенно неподвижен, не издавая ни звука, а затем, уронив руки на стол, принялся рассматривать их. Гладкие руки джентльмена, и ничто из того, что они совершили, не оставило на них следа. На третьем пальце левой руки красовался массивный перстень с фамильным гербом – злобно оскалившись, на него смотрел золотой грифон. Массивное украшение явно контрастировало с тонкими сильными пальцами его обладателя. Темный волосок попал под перстень, и он вытащил его. Такие же прекрасные блестящие волосы были гордостью его матери.