|
В любом другом месте, но только не в Убежище. И не только потому, что многие эзотерики погибли в нем (а он мог выносить близость смерти только в том случае, когда сам являлся ее причиной), но и потому, что Убежище было перевалочным пунктом между Пятым и остальными четырьмя Доминионами, а стало быть, через него пролегал путь и к его дому, в постоянной разлуке с которым он влачил свое существование. Находиться так близко от двери, за которой открывалась дорога к дому, и, пребывая во власти заклинаний своего первого владельца, Джошуа Годольфина, быть не в силах ее открыть, – что могло быть мучительнее? Лучше уж терпеть холод.
Однако теперь выбора у него не было, и он шагнул внутрь. Убежище было построено в стиле неоклассики: двенадцать мраморных колонн поддерживали купол, лишенный наружной отделки. Простота постройки придавала ей весомость и определенную конструктивность, которая казалась весьма уместной. В конце концов это была не более чем станция, построенная для того, чтобы служить бесчисленным пассажирам, но которой в настоящее время пользовался только один человек. На полу, в центре искусно сделанной мозаики, которая казалась единственной уступкой здания духу украшательства, а на самом деле была уликой, свидетельствовавшей о его подлинном предназначении, лежали свертки с артефактами, которые Годольфин привез из своих путешествий. Свертки были аккуратно связаны руками Хои-Поллои Ньютс-Сент-Джордж, а узлы были запечатаны красным сургучом. Сургуч был ее последним увлечением, и Дауд проклял его, что было вполне объяснимо, если учесть, что именно ему предстояло распаковывать все эти сокровища. Стараясь не задерживаться, он прошел к центру мозаики. Место это было ненадежным, и он относился к нему с недоверчивым опасением. Но спустя несколько мгновений он оказался снаружи вместе со своей ношей и увидел, что Годольфин уже выходит из небольшой рощицы, которая заслоняла Убежище от дома (разумеется, пустого и разрушенного) и от глаз любого случайного шпиона, которому вздумалось бы поинтересоваться, что находится за стеной. Он глубоко вздохнул и отправился вслед за хозяином, зная, что предстоящее объяснение будет не из легких.
2
– Так, стало быть, они вызывали меня? – сказал Оскар на обратном пути в Лондон. С наступлением сумерек движение становилось все более оживленным. – Ну что ж, придется им подождать. – Вы не скажете им, что вернулись? – Я сделаю это тогда, когда сочту нужным. Ну и наломал ты дров, Дауди. – Вы сами сказали мне оказать Эстабруку помощь, если она ему потребуется. – Помогать найти для него убийцу – это не совсем то, что я имел в виду. – Чэнт не болтал лишнего. – Когда тебя убьют, волей-неволей придется держать язык за зубами. Это надо было посадить нас в такую лужу. – Я протестую, – сказал Дауд. – Что мне еще оставалось делать? Вы знали, что он хочет убить жену, и умыли руки. – Все верно, – согласился Годольфин. – Я полагаю, она-таки мертва? – Не думаю. Я внимательно читал газеты, но там не было никаких упоминаний. – Так почему ты убил Чэнта? К этому ответу Дауд приступил со всей осторожностью. Скажи он слишком мало, и Годольфин заподозрит, что он что-то скрывает. Слишком много – и он выдаст себя с головой. Чем дольше его хозяин будет оставаться в неведении относительно размера ставок в игре, тем лучше. Он держал наготове два объяснения. – Во-первых, этот парень оказался не таким надежным, как я думал. Половину времени проводил за бутылкой и плакал пьяными слезами. Ну, я и подумал, что он знает слишком много такого, что могло бы повредить вам и вашему брату. В конце концов он мог пронюхать о ваших путешествиях. – Теперь вместо него подозрения возникли у Общества. |
