– А я уж начала думать, что ты заблудился, – сказала она.

Голос ее звучал легко и светло – едва ли не в буквальном смысле этого слова. Когда она говорила, лучи, проникавшие сквозь отверстия в стенах, вспыхивали ярче.

– Я и не знал, что ты меня ждала, – сказал он.

– Мне это было совсем не в тягость, – сказала она. – Ты не мог бы подойти поближе?

Пока он шел через залу, она сказала:

– Сначала я не думала, что ты последуешь за нами, но потом мне пришло в голову, что ты обязательно захочешь увидеть ребенка.

– Честно говоря... о ребенке я не думал.

– Зато она о тебе думала, – сказала Юдит без малейшего упрека в голосе.

Девочка у нее на коленях не могла быть старше нескольких недель, но, подобно деревьям и цветам, развивалась очень быстро. Она не лежала, а скорее сидела, крепко вцепившись своей сильной ручкой в длинные волосы матери. Груди Юдит были обнажены и нежно прижимались к ней, но она, похоже, совершенно не хотела ни есть, ни спать. Ее серые глаза были внимательно устремлены на Милягу.

– Как Клем? – спросила Юдит, когда Миляга подошел к ней и остановился.

– Когда я в последний раз его видел, с ним было все в порядке. Но ты ведь знаешь, я ушел из Пятого внезапно, никого не предупредив. Я до сих пор чувствую себя виноватым, но...

– ...ты не мог повернуть назад? Я понимаю, со мной произошло то же самое.

Миляга присел на корточки и протянул девочке руку. Она немедленно ухватилась за нее.

– Как ее зовут? – спросил он.

– Надеюсь, ты не будешь против...

– Против чего?

– Я назвала ее Хуззах.

Миляга улыбнулся.

– Вот как? – Потом он снова посмотрел на девочку, привлеченный ее пристальным взглядом. – Хуззах? – сказал он, приблизив к ней свое лицо. – Хуззах. Я – Миляга.

– Она знает, кто ты, – сказала Юдит тоном абсолютно уверенного в своих словах человека. – Она знала об этой зале еще до того, как она появилась. И она знала, что рано или поздно ты придешь сюда.

Миляга не стал спрашивать, каким образом девочка поделилась своим знанием с Юдит. Пусть это останется еще одной тайной этого необычного места.

– А Богини? – спросил он.

– Что Богини?

– Они ничего не имеют против ребенка Сартори?

– Нет, что ты, – ответила Юдит. После того, как Миляга упомянул Сартори, в голосе ее послышались нотки нежной печали. – Весь город... весь город – это доказательство того, что из зла можно сотворить добро.

– Она просто чудо, Юдит, – сказал Миляга.

Юдит улыбнулась, а вслед за ней улыбнулась и девочка.

– Да, ты прав.

Хуззах потянулась ручками к лицу Миляги, чуть не упав с колен матери.

– Наверное, она видит в тебе своего отца, – сказала Юдит, укладывая ребенка на руки и поднимаясь со стула.

Миляга также выпрямился, наблюдая, как Юдит поднесла Хуззах к куче разбросанных по земле игрушек. Хуззах указала вниз пальчиком и радостно залепетала.

– Ты сильно по нему тоскуешь? – спросил он.