Оказавшись возле двери, ведущей в гараж, я на минуту остановилась, осмотрелась по сторонам и быстро нырнула внутрь. В помещении оказалось довольно светло, что достигалось наличием здесь искусственного освещения. Торопливо отыскав среди множества всяких дачных предметов фигуру копошащегося в машине Лобанова и поняв, что он не слышал, как я вошла, я повернулась назад к двери и защелкнула ее засов. Щелчок получился громким и сразу же привлек внимание протирающего салон Сергея Александровича. Он поднял голову и, конечно же, увидел меня. В следующую минуту лицо мужчины начало меняться: сначала на нем отразилось удивление, потом некоторое подобие испуга, а затем и вовсе откровенная злость.

— Что вы делаете в моем гараже? — тоном, не терпящим возражений, спросил Лобанов. — Я разве вас сюда пускал?

— Нет, — растерянно ответила я, никак не ожидая, что в таком маленьком и не производящем должного впечатления мужчине окажется столько решительности и злости. По правде сказать, он показался мне слабым, неактивным, но, видно, я сильно ошиблась на этот счет.

— Тогда какого черта вы тут делаете? — продолжил допрос Лобанов, не давая мне вставить и слова. — Я же русским языком сказал, что деньги отдам в ближайшие дни. Неужели это так сложно понять?

— Деньги? — совершенно не понимая, о чем идет речь, переспросила я. — О каких деньгах вы говорите?

— Не прикидывайтесь дурой, — усмехнулся Лобанов. — Что вам от меня еще может быть нужно, как не деньги? Еще раз повторяю, отдам их сразу, как только смогу, со всеми процентами. Так и передай своему начальству.

— У меня нет начальства, — выбрав удобный момент, ответила я.

— Нет? — видно, только сейчас поняв, что не за ту меня принял, осекся Лобанов. И тут же спросил: — А разве вы не от Воронина?

— Нет, — уверенно ответила я.

— Тогда от кого? — непонимающе глядя на меня, поинтересовался Лобанов.

Я не стала пока отвечать на этот вопрос, а просто в свою очередь поинтересовалась:

— А вы за кого меня приняли? За посыльную от коллеги?

— Неважно, — попробовал отмахнуться наивный бизнесмен Лобанов, но не тут-то было.

Я быстренько извлекла из своей сумочки липовое ментовское удостоверение, неоднократно меня выручавшее в самых разных ситуациях, и предъявила его Лобанову. Тот уставился на корочки, как на нечто невиданное, затем утер лоб той же тряпкой, которой недавно орудовал в салоне машины, и выдохнул:

— Не понял, в чем, собственно, дело?

— Дело, собственно, всего лишь в том, что вы обвиняетесь в убийстве, — коротко ответила я. — В убийстве жены своего конкурента Королькова Алексея Сергеевича. Что вы можете сказать на этот счет? Только не лгите, я слышала ваш разговор с той женщиной, которая сейчас находится в доме. Вы сами признались ей в том, что натворили таких дел и теперь не знаете, как сможете все распутать.

— Да, я действительно так говорил, — согласился мужчина, — но я имел в виду совсем не то, что вы подумали. Черт! — Лобанов бросил тряпку в сторону и облокотился на крышу машины. — Как же это так вышло, что меня подозревают в убийстве? Ничего не понимаю, объясните толком! Я-то ведь точно знаю, что никого не убивал. Странно, почему на меня вообще упало подозрение.

— Ну хотя бы потому, что вы страстно желаете получить то же, что и Корольков, — пояснила я, — а именно недавно разорившийся завод по производству стеклотары. Ведь так?

— Ну и хочу, не отрицаю, а что тут такого? — продолжал прикидываться глупцом Лобанов.