– Когда ты в последний раз утолял жажду? – спросил под конец халиф.

Мухатьях выпучился на него, в своем неистовстве забыв о мучающей его жажде.

– Перед полуднем, – сипло ответил он. – Я ехал во время дневного зноя.

Халиф взмахнул рукой:

– Принесите шербет для этого правоверного. И пусть все узнают о его усердии. Когда он напьется, наполните его рот золотом и приготовьте почетную одежду. А теперь пошлите за нашими генералами, адмиралами и хранителями карт. Пусть все приготовятся повернуть нашу армию против евреев. Сначала идем на евреев, потом – на христиан. На врага внутри ворот, а потом на врага снаружи.

Заметив хорошее настроение халифа, те, кто держал наготове узников, чья казнь должна была смягчить сердце повелителя правоверных, молча увели несчастных прочь. Ничего, пригодятся в другой раз.

– Повтори-ка еще раз, – проговорил Бранд. – Он хочет, чтобы мы разобрали змея, и доставили его вместе с материалами еще на двух змеев в горы, и захватили с собой целую милю тросов, Толмана и еще двух мальчишек?

Соломон согласно склонил голову:

– Так распорядился ваш повелитель.

Все взгляды обратились к Стеффи Косому, стоявшему на шаг позади Соломона с выражением полного замешательства на лице. Он переминался с ноги на ногу, не в силах взглянуть в лицо командирам двумя глазами одновременно.

– Так он и сказал, – запинаясь, подтвердил Стеффи. – Чтобы три змея, и к ним навроде охрану, погрузить на мулов и доставить в горы со всей скоростью, только еще быстрее. Так он и сказал, все точно.

В преданности Стеффи сомнений не возникало, что бы там ни говорили о его сообразительности. По крайней мере, переданное сообщение не было ловушкой. Взгляды моряков встретились, снова перешли на Соломона.

– Мы не сомневаемся, что он так и сказал, – начал Торвин. – Но с тех пор, как он уехал, здесь кое-что произошло. То, о чем он не знает.

Соломон поклонился:

– Мне об этом известно. Ведь не кто иной, как мой собственный повелитель, приказал, чтобы все наши люди вне крепостных стен, все торговцы и сельскохозяйственные рабочие ради своей безопасности немедленно вернулись в город. Мы уже несколько недель знаем, что Римский император подошел чересчур близко к нам, хотя его армия, видимо, скована действиями по ту сторону границы. Зато мусульманам до нас осталось всего два дня пути – для хорошего всадника и того меньше. А ведь арабы, когда хотят, могут двигаться быстро, как бы ни был медлителен сам халиф. Завтра утром у наших ворот может оказаться их легкая кавалерия. Возможно, они уже в горах.

– Да хрен с ней, с легкой кавалерией, – отозвался Хагбарт. – Что меня тревожит по-настоящему, так это красные галеры. Взяли и повернули назад. Как в свое время делали Рагнарссоны. Мы недавно вышли в море – наши полдюжины кораблей, – запускаем змеев, а галеры вдруг появились из дымки, как будто так и задумано. Даже не спешили, просто шли себе со скоростью двенадцать гребков в минуту. Но все равно чуть не отрезали нас от гавани. Если бы Толман не заметил их первым, нас бы всех могли сжечь.

– Если бы нам не пришлось опускать Толмана и вытаскивать его из воды, мы могли бы уйти в открытое море и там переждать, – сказал Бранд, продолжая давний спор.

– Пусть так. Галеры подоспели к гавани сразу вслед за нами, заглянули внутрь, сожгли зазевавшуюся рыбачью лодку – просто для острастки, показать нам, на что они способны, – и погребли себе дальше на север.