Изменить размер шрифта - +
Кстати, старый сенатор оказался славным хозяином: пусть он зорко, словно орел, вчитывался в свои свитки, зато в остальном был рассеян, забывчив и не вникал в домашние дела. В отсутствие жены и детей он не имел ничего против того, чтобы еду ему подавали в его кабинет, где он ел прямо за письменным столом, роняя крошки на свои таблички и свитки. Иногда он, взяв у кухарки хлеба и сыра, отправлялся в Капитолийскую библиотеку, где проводил целый день в исследованиях. А самое главное, в его доме не били рабов. Никто не пытался убежать отсюда под покровом ночи, никто не получал розог за разбитую тарелку. Мне сразу же был выдан толстый плащ, неплохо хранивший мою спину сухой от летних ливней. Я регулярно получал положенный мне выходной, который проводил на скачках, или на гладиаторских боях, или в сидя в таверне, в общем, где душа пожелает. Самая тяжелая работа, которую мне приходилось выполнять, это тащить для хозяина в сенат гору свитков.

Тогда почему у меня такое кислое настроение?

– Ты какой-то неулыбчивый, Викс, – сказала мне Гайя, юная веснушчатая гречанка-рабыня, которая выросла в доме Норбанов. Вскоре я считал веснушки не только на ее носу. Гайя была хохотушка, с ней было легко и весело. Ее было приятно прижимать к себе ночью в постели, однако стоило ей выскользнуть из моей комнаты, как я продолжал лежать, тупо уставившись в потолок. Иногда в свой выходной день я напивался так, что на следующий день голова раскалывалась от боли. Наверно, на лице моем были написаны такие страдания, что их замечал даже рассеянный сенатор. В такие дня я не слышал от него привычного «доброго утра», когда мы с ним шли в сенат.

Сабина с мачехой оставались в Байях, и это тоже не прибавляло мне хорошего настроения. Сенатор регулярно писал им письма, Может, в одном из них он упомянул, что в доме появился новый стражник? Может, прочитав такое известие, Сабина вернется домой чуть раньше? Но она не вернулась. Да и зачем ей было возвращаться? В конце концов подумаешь, что такого в том, что мы с ней после скачек целовались в переулке. Наверно, так поступила бы любая патрицианка, которую взялся проводить до дома молодой, симпатичный плебей. Для них это небольшое пикантное приключение, которое будет приятно вспомнить, когда они выйдут замуж. Потому что потом они станут толстыми и страшными, как и их матери.

Надо сказать, что по сенаторской дочке скучал не я один. Не проходило и дня, чтобы на пороге дома не появлялся очередной воздыхатель в тоге. Будь он стар или молод, стоило мне сказать, что Сабины дома нет и в ближайшее время ее не стоит ждать, как этот несчастный сокрушенно вздыхал и понуро плелся прочь.

– Что в ней такого, что все по ней будто с ума посходили? – поинтересовался я у юного патриция в новенькой тоге, который вырос на пороге дома с букетом лилий в руках. – Можно подумать, в Риме нет других сенаторских дочек. Причем и покрасивее, и побогаче ее.

– Зато у них нет ее связей, – бесхитростно ответил юный патриций. Он действительно был слишком юн и потому не привык задирать нос, разговаривая с плебеем. – Она внучатая племянница самого императора. Или кем там она ему приходится. Но самое главное, она единственная близкая его родственница, которая до сих пор не замужем. Мой дед говорит, что если я на ней женюсь, как моя карьера пойдет вверх семимильными шагами.

С этими словами он положил свой цветочный веник из лилий на ближайший стол. Я внимательно пригляделся к нему: тощий как жердь, а вот лицо приятное и совсем неглупое. Когда я открыл ему дверь, он представился, назвав какое-то длиннющее патрицианское имя, которое тотчас же вылетело у меня из головы. Но самое первое я запомнил: Тит.

– Ты еще слишком молод. Зачем тебе жена? – не удержался я от вопроса.

– Это не моя идея. Просто мой дед слишком стар и боится, что не доживет до моей женитьбы, – ответил Тит или как его там. – Он сказал, что у меня есть шанс.

Быстрый переход