Сдуть туман тренера оказалось легко, но, когда пространство очистилось, и я огляделся, Разумовского нигде не было.

За мгновение до того, как меня пришпилило к промерзлой земле ледяными шпилями, я метнулся в сторону, на ходу поднимая голову: тренер висел в воздухе, бомбардируя меня ледяной техникой.

Преимущество у того, кто сверху, да?

Метаться по ограниченному пространству было малопродуктивно, и я применил технику Дерева. Из плотно утоптанного снега пробился зеленый росток, стремительно набиравший высоту и толщину, и вот уже вокруг ноги Разумовского обвилась толстенная лиана, чтобы дернуть мужчину вниз.

Ну дернуть-то она, конечно, дернула, но ожидаемого эффекта не было. Разумовский извернулся прямо в полете, в руках у него возникли ледяные клинки, и он одним четким сильным ударом перерубил лозу. Кувырок в воздухе, и Разумовский приземлился на ноги напротив меня, мягко спружинив.

Был бы он лет на двадцать помоложе, сейчас бы все девицы университета были его.

Я скомпоновал огонь и ветер, швырнув в противника огненный шторм. Воздух горел, горел, но вокруг Разумовского предательски гас. Мужчина ухмыльнулся, увидев мое удивление, а затем моя огненная техника и вовсе погасла.

— Мирный, ну что ты на меня глазками хлопаешь? Физику в школе изучал?

Охренеть. Разумовский только что создал контролируемую бескислородную зону, что ли?

— Припадаю к знаниям, — хмыкнул я в ответ, качнув землю под ногами у противника.

Мужчина на мгновение потерял равновесие, и я покрыл льдом площадь вокруг него. Падая, чтобы сгруппироваться, Разумовский выпустил ледяные клинки, рассеявшиеся в воздухе голубыми снежинками.

Лед тут же пополз с земли на ноги мужчины, пытаясь его заковать, но несколько точных ударов горячим паром раскололи мою технику, и тренер снова оказался на ногах напротив меня.

— Чем лучше знаешь стихию, Мирный, тем ты опаснее, — произнес мужчина, и в пространстве вокруг меня снова начали откачивать воздух.

Я попытался сдвинуться — но тут уже мои ноги оказались скованы льдом.

Вот не люблю, когда мне перекрывают воздух, так что мелочиться не стал. Шарахнул на всю мощь смешанной техникой горячего пара, огня и воздуха, в попытке достать противника, но пока я соображал, что воздух выключили, тренер оказался у меня за спиной.

Горла коснулся холодный ледяной клинок.

— Ну что, Мирный, засчитаем тебе техническое поражение? — с усмешкой спросил тренер.

Я недовольно зашипел — говорить воздуха не хватало:

— Технику ты сейчас не сможешь сломать, навыков нет, — продолжил он. — Ну, можешь пырнуть меня в бок, но исход боя все равно будет неопределенным. Может быть, не успеешь, а может быть, пока я буду умирать, ты задохнешься. Мысль понял?

Я дернул головой, и Разумовский убрал клинок, развеивая технику и отходя от меня.

— Две стихии, изученные в совершенстве, Мирный, и даже самый сверходаренный противник окажется на лопатках. Государь вообще одной пользуется и, поверь, это не делает его слабым противником.

— Мысль понял, — ответил я.

Мужчина кивнул и посмотрел на меня серьезно, без своего типичного ехидства:

— Надеюсь, ты не додумаешься открывать стихии по вечерам без нужды. Угрозу жизни в расчет не берем.

— Я же обещал, — усмехнулся я в ответ.

— Ладно, — вздохнул тренер, и мне показалось, что он не до конца мне поверил, но раздражать лишними нотациями лишний раз не стал. — Тогда на сегодня все.

Нельзя сказать, что демонстрация Разумовского меня прямо убедила, что можно убить и магической зубочисткой, но помимо обещания не убиваться в погоне за магией, которое я давал тренеру, был еще один довод.