Металл расплавился и огненным дождем окатил своего хозяина.

Мог бы окатить, но защита у Романовых всегда была на уровне.

— Я сам так решил! — с вызовом ответил Виталий.

Сплетенная из оголенных проводов цепь метнулась к Дмитрию, но опала трухой. Как хорошо, что не успели поменять проводку.

— Да ты в жизни сам ничего не решал, — выплюнул император. — Мог бы возвысить семью, а пытаешься ее вырезать!

Деревянные панно, изображавшие величие дома Романовых, мироточили, плакали, наблюдая братоубийственную дуэль.

— При мне страна станет богаче! — заявил Виталий. — Ты только и можешь, что кормить армию! Все мозги утекают за рубеж, потому что им тут работать негде!

Древние витражные окна вылетели, разлетевшись на мелкие осколки, а те — обратившись в капли.

— А ты думаешь, если не кормить армию, будет откуда уезжать? — усмехнулся Дмитрий.

— Сапог! Отсутствие гибкости тебя и погубило, — прошипел Виталий.

Весь металл, что был в комнате, подчинился призыву мага, обращаясь на ходу в острые трехгранные клинки разного калибра. Весь этот арсенал завис на мгновение, направив острие на императора.

— Отрекись, брат. Я дам тебе денег, возьмешь семью, поселишься на берегу моря. Помнишь, ты мечтал? Никакой политики, никакой войны, только шум прибоя и детский смех, — в последний раз предложил Виталий.

Дмитрий смотрел на человека, с которым жил бок о бок с самого детства.

Когда они упустили это? Когда их славный, самый крепкий, самый сильный род превратился в кучку эгоистичных мудаков, жаждущих лишь денег и власти? Которым всегда мало, сколько золота и влияния ни отсыпь?

Когда человек, которому ты доверял самое сокровенное, возжелал тебя убить?

Когда величие дома Романовых превратилось в пшик? В тусклую мишуру одноразовой фаворитки?

— Я мечтал, но я — император, — произнес Дмитрий Романов. — Моя жизнь и жизнь моей семьи не принадлежит мне, она принадлежит нашей стране. Как жаль, что ты забыл об этом.

— Как жаль, что ты об этом помнишь, — эхом отозвался его брат.

Нет более сильной ненависти, чем ненависть тех, кто когда-то искренне любил друг друга.

С рук императора сорвался огонь. Даже не огонь — адское пекло, жар сверхновой, злость и разочарование, обращенные в разрушительную стихию.

Едва заметное шевеление пальцев мятежника, и тысячи и тысячи клинков сорвались с места, гонимые завистью, страхом и, чего уж таить, обидой.

Стихии встретились, столкнулись, сплелись воедино, заставляя мужчин рычать сквозь сжатые зубы от напряжения. Сорвать с цепи стихию легко, но удержать?..

Выжженная комната уже ничем не напоминала богатые императорские покои. Каменный остов, бетонные перекрытия и больше ничего не осталось. Лишь двое мужчин стояли друг напротив друга посреди бушующих стихий, надеясь, что один из них упадет, а лучше — умрет.

Ведь если умрет, то все это закончится. А если выживет — отступать будет нельзя. Нужно будет закончить начатое. Но недостаточно просто захотеть надеть корону. Нужно быть готовым эту корону защищать до последней капли крови.

Ради своих детей. Ради своих поданных. Ради своей страны.

Император был готов. А его брат?

А его брат дрогнул.

Магия опала, исчерпав обоих без остатка. И тот, кто пришел претендовать на власть, попятился, чувствуя, что его брату нужно лишь пару секунд, чтобы восстановиться и закончить начатое.

Виталий Алексеевич попятился и побежал. Не слишком уверенно, не слишком бодро, но все же…

А император стоял и смотрел, как его брат, его брат, принесший клятву верности и поднявший на него руку, убегает.