— Иван, если ты полезешь туда и погибнешь — это все потеряет всякий смысл, — заметил я.

— Ты прав, — согласился наследник престола. — Но просто представь — я сейчас разворачиваюсь, а моя семья там гибнет. Какая политическая карьера меня ждет? Кто будет подчиняться трусу на троне, бросившему своих родных? Даже если я куплю все газеты страны, люди будут знать. Знать, Алекс, — он надавил голосом. — А от этого знания до следующего бунта и междоусобицы можно будет доплюнуть.

Я посмотрел на Кремль. Нельзя сказать, что я сильно горел желанием лезть в самое пекло, но…

Кто если не я, да?

— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты сейчас никуда не едешь, остаешься здесь. На камеры там поработаешь, покомандуешь людьми активно. Детишек вот подняли, убедишься, что все в порядке. А я быстренько сгоняю за твой пафосный заборчик и посмотрю, как там обстановочка. Если я через сорок минут не вернусь, будешь решать по обстановке.

Цесаревич резко помрачнел, хотя, казалось бы, куда уж больше:

— Алекс, я не могу тебя просить об этом.

— А ты и не просишь, я сам предложил, — кивнул я. — Где, говоришь, твоих родственничков надо искать?

Москва, уличные бои, Максим Меншиков

Идея присоединиться к зачистке улиц родилась у Максимилиана спонтанно. И, как и всякое спонтанное решение, оказалась блестящей. Меншиков себе даже не представлял, что сможет так быстро собрать столько отличных бойцов рода, которые тупо воспользуются позицией отца о невмешательстве.

Павел Андреевич думал, что отсутствия прямого приказа достаточно, чтобы продолжить балансировать на грани. Ну в самом деле — никто из правящей семьи ведь не призывал благородные рода выступить единым фронтом, чтобы размотать бунтовщиков. И что свои люди не полезут в эту драку, глава был уверен — кому ж захочется сложить голову за чьи-то там красивые слова и амбиции?

Но глава рода просчитался.

Его наследник, впрочем, тоже.

Никто не ожидал, что большая часть княжеской дружины возьмет оружие и со словами «совсем страх потеряли» пойдет метелить все встречаемые на пути недружественные скопления народа.

Когда отряд вышел с территории княжеского особняка, сразу стало понятно две вещи. Первая — Павел Андреевич потерял всякий авторитет у своих людей. И вторая — Максимилиан Павлович его приобрел. А заодно и кое-что дополнительное, о чем княжич в пылу схватки, конечно же, не думал.

О политической независимости от отца.

— О-хо-хо, какие люди! — радостно махнул Ермаков, выходя со своим отрядом из переулка.

— Приветики, — ухмыльнулся Максим.

Княжичи отделились от своих отрядов и подошли друг к другу примерно посередине, чтобы пожать руки.

— Ты как? — спросил Ермаков, мигом растеряв всякую веселость.

— Ну, — пожал плечами Меншиков. — Мне сорвали свидание с Марией, и я испытываю непреодолимое желание кому-нибудь что-нибудь сломать.

— Уверен, вот этого сегодня будет в избытке, — широко улыбнулся Алексей и кивнул на отряд за спиной Максима. — Людей отец дал?

— Людей я взял сам, — ответил парень с какой-то другой, нетипичной для себя интонацией.

— И что Павел Андреевич? — удивился Ермаков.

— Отдирает челюсть с пола, — нехорошо усмехнулся Меншиков.

Тут на соседнем перекрестке раздался взрыв, послышались короткие автоматные очереди, и показалось несколько ну очень дерзко несущихся машин без опознавательных знаков.