— Я — князь и должен буду поехать.

— Но, Алекс… — глаза Корсаковой расширились от ужаса. — Ты единственный в роду, без наследника, это незаконно!

Я взял ладони девушки в свои руки, заглянул в ее лицо и проговорил медленно и настолько проникновенно, насколько можно было в шумящем зале:

— Василиса, я — князь. И я не могу не поехать. Не могу. Иначе это будет несмываемое позорное пятно, что ляжет на нашу семью, на наших детей. Это не обсуждается. Я сейчас вызову дружинников. Ты будешь под их охраной все время, пока меня не будет рядом.

— Алекс… — глаза моей невесты наполнились слезами, но девушка держалась изо всех сил.

— Отставить слезы, — нахмурился я. — Я не собираюсь там умирать.

Корсакова прикрыла глаза, сделала несколько глубоких вздохов. Одинокая слезинка покатилась по ее щеке, и мне хотелось бы ее стереть, но я понимал, что любое движение может разрушить хрупкую выдержку девушки.

— Хорошо, — наконец произнесла Василиса, подняв на меня спокойный взгляд зеленых глаз. — Я буду тебя ждать.

— Вот и славно, — улыбнулся я, набирая Бойко. — Макар Федорович, не изволите ли подъехать к университету? Нет, без вещмешков. Пока из задач только охрана моего самого ценного груза.

Слушавшая это Василиса залилась румянцем, а спустя полчаса я сажал ее в черные бронированные «Руссо-Балты» с гербами своего рода на всех видных местах.

От размышлений, что у меня уже есть свой род, свой герб и своя дружина, меня оторвал телефонный звонок.

— А я все думал, когда ты позвонишь, — хмыкнул я в трубку.

— Я так предсказуем? — недовольно произнес Иван.

— Скорее постоянен.

Парень хмыкнул.

— Жду тебя в Кремле.

— Еду, — коротко ответил я и положил трубку.

В принципе, наверное, я действительно мог соскочить с этой истории, пользуясь законным аргументом — я ж единственный представитель рода. Отсидеться в тылу, наблюдая за статистикой через экран монитора. Даже, наверное, мог бы Ивана уболтать не совать пальцы в кипящее масло, а так, устроиться где-нибудь сильно подальше от пекла.

Мог бы, наверное.

Но не хотел.

И вдавливая педаль газа в пол по дороге к Кремлю, я думал не о том, что моя жизнь вернулась на привычные рельсы, не о том, что мои планы полетели ко всем чертям, и даже не о том, что надо было жениться быстрее, забив на все княжеские понты.

Я думал о том, что этот мир полон не только магии, но и войны. В том самом древнем, самом жестоком и кошмарном ее проявлении, что только можно себе вообразить. И стоило признаться, что война, как старая боевая подруга, скучает одна.

И я, пожалуй, тоже по ней соскучился.

День спустя, прифронтовая территория

— Напомни, как отец тебя сюда отпустил? — спросил я, кидая рюкзак с вещами на койку в шатре.

— Втайне от матери, — усмехнулся цесаревич, устало плюхаясь на свое место.

— Серьезно? — удивился я. — Я думал, тебя запрут где-нибудь под Лубянкой, а тут прям даже боевое сопровождение выделили.

— На нас напали, Алекс, — нахмурился Иван. — Это не показательная порка британцев. К тому же эти говнюки хотели Елену на своем слабоумном принце женить!

На самом деле Иван мог бы остаться в ближайшем безопасном населенном пункте, пользуясь всеми благами цивилизации, но пацан оказался ужасно деятельным. В итоге мы приблизились к ленточке настолько близко, насколько вообще могли.