— У вас контрольный пакет акций?

— У меня и мистера Тримбла больше половины акций, а он действует по моим указаниям.

— Это хорошо. — Пенсне водрузилось на привычное место. — Надеюсь, хорошо. Собираетесь печатать?

— Я бы хотела знать, ради чего. Ну, скажем, сенатор Форейкер предложит закон, благоприятный для «Стандард ойл». Тогда я, конечно, напечатаю.

— Конечно! Как вы знаете, я ничего не сделал и моя администрация тоже для «Стандард ойл». Скорее, наоборот.

— Но есть ведь ваши письма Арчболду?

— Я их даже не помню. Он был когда-то моим другом. Он джентльмен. Я уверен, что в них нет ничего, что не доставило бы мне счастья увидеть их на первых полосах всех газет страны.

Каролина поправила букетик оранжерейных лилий, которые Маргарита вопреки ее желанию заставила ее надеть в этот холодный ноябрьский вечер.

— Боюсь, мистер президент, вы прочитаете их на первых полосах всех газет, кроме моей, если только в них не окажется нечто… существенное. — Каролина была рада, что ей удалось найти это невнятное слово.

— Вы хотите сказать, что Херст их напечатает?

— Конечно. Он жаждет мести. Мистер Рут и вы провалили его на выборах.

— А на что он рассчитывал? Республика не может ждать, пока ее уничтожат. — Это было сказано с такой злостью, что Каролина даже отпрянула от собеседника.

— Вы полагаете, что он на это способен?

— Я считаю, что он способен на все. Он вне нашего закона, наших соглашений, нашей республики. Он верит в классовую войну. Вот почему я готов на все, чтобы с ним покончить…

— Вы и сделали все, он же заявил, что никогда больше не станет добиваться выборной должности. — Херст был в неописуемом гневе. Он лидировал, но снова благодаря вмешательству извне проиграл выборы, которые уже были у него в кармане: на сей раз этому дураку Хьюзу. Из полутора миллиона голосов Херсту не хватило пятидесяти восьми тысяч. Кроме Херста, в этот раз победили все кандидаты демократического списка, и произошло даже прежде неслыханное: должность вице-губернатора, самую незначительную из всех, выиграл демократ из северной части штата, аристократ по имени Ченлер, не пользовавшийся популярностью в массах или где-то еще. Рузвельт уничтожил Херста. Чем теперь ответит Херст? — Как я понимаю, — сказала Каролина, — демократы, как и республиканцы, тоже получали деньги от «Стандард ойл».

— Поэтому можно понять, почему этот благородный гражданин, располагающий доказательствами коррупции, отложил их публикацию на несколько лет; его волновало не торжество правосудия, а соображения собственной карьеры.

Рузвельт говорил, обращаясь не столько к Каролине, сколько к вечности, и Эдит, не терпевшая вечности на пустой желудок, подала знак, что время идти к столу.

Глава семнадцатая

1

— Я никогда больше не буду кандидатом. Но я по-прежнему остаюсь в Нью-Йорке и буду отстаивать принципы реформ, за которые всегда боролся. — Так Уильям Рэндолф Херст расстался с политикой как кандидат на выборную должность. Но Блэз знал, что Шеф будет теперь еще сильнее, чем прежде. Свободный от политиканства, связанного с охотой за голосами, Херст может делать все, что ему придет в голову, в том числе попытаться переделать саму республику. Он лучше многих знал изнанку (как правило, грязную) этой республики и знал, что с помощью денег и времени, а также своей Независимой лиги он сможет определять исход бесчисленных выборов.

Что касается Брайана, то он был вынужден менять позицию в соответствии с меняющимися ветрами. Где сегодня серебро по курсу шестнадцать к одному? Некогда единственное средство, с помощью которого американский рабочий, прибитый тремя гвоздями к золотому распятию, мог подняться (или опуститься еще ниже?), было всеми позабыто.