– Ах да, брат прислал их на память. Маленький Гай уже подрос. В свои четыре он крупный не по годам и настоящий воин. Германик сообщает, что теперь сын получил маленькие воинские сандалии – калиги, как у солдат. Войска без ума, когда видят мальчика на парадах, и называют его Калигула – Башмачок.

– Твой старший брат преуспел. Он оправдал свое имя.

– Так и есть. Его первым заданием было унять волнения в войсках, после того как дядя Тиберий отменил обещанные Августом выплаты; лишь популярность Германика позволила не допустить массового бунта. Там мы усвоили урок: подлинная императорская в-в-власть опирается не на сенат, а на легионы. Германик не только сплотил отряды на Рейне, но и глубоко вторгся на германскую территорию, где отомстил за разгром в Тевтобургском лесу. Отвоевал два штандарта с орлом[11] и поклялся вернуть и третий, даже если придется вырвать его из мертвой руки Арминия.

– Весь Рим только и говорит о его успехе.

– Отныне его любят не только войска, но и народ. Когда Германик вернется в Рим, Тиберию почти наверняка придется устроить триумф. Ты только представь грядущую помпезность и славу: германские рабы и трофеи, выставленные напоказ; приветственный хор легионов, а в колеснице с отцом едет маленький Калигула в крохотных воинских башмачках!

Луций дотронулся до висящего на груди фасинума:

– А под колесницу положат священный амулет весталок, дабы отвратить завистливые взгляды.

– Завидовать в данном случае будет Тиберий, – еле слышно промолвил Клавдий.

Луций тоже понизил голос:

– Он видит в Германике соперника?

– Как з-з-нать?

– Если Тиберий чувствует угрозу со стороны твоего брата, то что это значит для тебя, Клавдий?

– Наверное, следует з-з-заглянуть в мой гороскоп.

Луцию вдруг стало не по себе. При Августе власть в Риме на протяжении многих лет была устоявшейся: каждый знал свое место, нравилось оно ему или нет. Однако после кончины императора будущее города и судьбы его жителей представлялись неопределенными.

Но для себя Луций – по крайней мере, в ближайшей перспективе – прозревал только счастье. Возможность послужить Августу сделала его богачом и одарила невестой, которой он желал. Дружба с Клавдием ввела Луция в круг императорской семьи – достаточно близкий, чтобы наслаждаться определенными привилегиями, но не настолько, чтобы провоцировать страх и зависть могущественных людей. Безусловно, изучение астрологии зашло в тупик, но любовь Луция к авгурству пылала ярче прежнего. Так ли уж важно, что новый император всецело доверяет астрологии? Сегодняшнее внимание к вавилонским звездочетам может оказаться преходящей страстью, тогда как в авгурах Рим нуждается всегда и уважает их.

Наконец затянувшееся торжество кончилось и отбыли последние гости. Рабы скрылись на ночь в своих комнатах. Ацилия отправилась готовиться в спальные покои, а Луций принялся в одиночестве расхаживать по дому, осматривая новую обстановку. Клавдий назвал жилище очаровательным и был прав. Лампы мягко озаряли стены, свежерасписанные павлинами и садами, и заливали таким же полусветом все те красивые предметы, которые Луций купил, желая сделать дом достойным Ацилии: столы и светильники, стулья и ковры, обеденные ложа и занавеси. Сколько мебели понадобилось, чтобы заполнить резиденцию, и сколько денег ушло! Разве мог бы позволить себе подобное человек без наследства? Луций понимал, что ему отчаянно повезло.

Он вошел в спальню, где его ждала Ацилия. Дрожащими пальцами распутал геркулесов узел, крепивший пурпурный кушак, и снял с супруги брачную тунику. Ниже оказалась другая: короткая, из поблескивающей и такой прозрачной ткани, что она просвечивала насквозь. Ацилия распустила волосы, и медовые пряди упали почти до пояса. Луций словно прирос к месту и просто смотрел на нее, мечтая остановить время.