Последний винтовочный выстрел щелкнул с КСШ «Бдительный». Последних раненых моряков вытянули на сухой клочок грязи под бетонным парапетом Дамбы. Горючее, вытекающее из подтопленного «Буревестника», длинной полосой протянулось через реку, прикрыв и успокоив поле битвы. Англичане, которые помогли спастись морякам с канонерки, сидели в перепачканных сорочках у воды рядом с ранеными. Отец пытался вытянуть раненого старшину повыше, на сухой берег. Но сил у него было немного, он оступился и упал ничком в мелкий ручей, который тек через заляпанную нефтяными потеками отмель из канализационного сброса под пирсом.

Японские солдаты на Дамбе оттесняли толпу от парапета, выгоняя европейцев и китайцев из машин и рикш. Мама куда‑то пропала, отрезанная от Джима колонной военных грузовиков. Раненый британский моряк, светловолосый, лет восемнадцати, не больше, от роду, стал взбираться вверх по ступеньками причала, расставив руки в стороны, как две окровавленные ракетки для пинг‑понга.

Поправив школьную шапочку, Джим метнулся мимо него, мимо молчаливо наблюдающих за происходящим лодочников с сампанов. Он скатился по ступенькам и спрыгнул с причала на губчатую поверхность отмели. Уйдя по колено, он побрел, с трудом вытаскивая ноги, по чавкающей грязи к отцу.

– Мы вытащили их, ты молодец, Джейми.

Отец сидел посередине ручья, рядом с телом корабельного старшины. Он потерял очки и одну туфлю, брюки его выходного костюма были сплошь заляпаны нефтью, но галстук и крахмальный воротничок по‑прежнему были при нем. В руке у него была желтая шелковая перчатка, вроде тех, что мама надевала на официальные приемы в британском посольстве. Приглядевшись к перчатке повнимательней, Джим понял, что это кожа с руки корабельного старшины, обгоревшая и целиком отставшая от мяса во время пожара в машинном отделении.

– Все, сейчас утонет…

Отец резким движением зашвырнул перчатку в воду, так, будто оттолкнул руку назойливого нищего. Приглушенный, хрипло‑сдавленный взрыв раздался над рекой – откуда‑то из‑под накренившегося корпуса «Буревестника». Палуба взлетела на воздух, из‑под нее вырвались густые клубы пара, и канонерка скрылась под водой. Вода вскипела, над поверхностью яростно взбухло облако дыма и заметалось из стороны в сторону, словно пытаясь отыскать исчезнувший на глазах корабль.

Отец откинулся на спину и лег прямо в грязь. Джим сел рядом с ним на корточки. Грохот танковых двигателей на Дамбе, громкие команды японских сержантов и рев нарезающих над городом круги самолетов ушли, казалось, куда‑то далеко‑далеко. Вода принесла первые обломки с «Буревестника»: спасательные жилеты, куски деревянной обшивки, кусок полотняного навеса с волочащимися за ним веревками, похожий на огромную медузу, которую затонувшая канонерка вспугнула и заставила подняться на отмель из сумеречных речных глубин.

Солнечные зайчики заплясали по отмели и пирсам, как беззвучный огонь артиллерийских батарей. Наверху, вдоль парапета Дамбы, выстроились сотни японских солдат. Их штыки были похожи на мечи, целый частокол обнаженных мечей, – и на штыках играло солнце.

5

Бегство из госпиталя

– «Мицубиси»… «Зеро‑Сен» [17]… э… «Накадзима» [18]… э…

Джим лежал на койке в детском отделении и слушал, как молодой солдат‑японец называет марки пролетающих над госпиталем самолетов. В небе над Шанхаем их была тьма‑тьмущая. Солдат и знал‑то названия всего двух типов самолетов, к тому же у него, по всей видимости, ото всей этой нескончаемой небесной круговерти кружилась голова.

Уже три дня Джим мирно отдыхал в палате на самом верхнем этаже госпиталя св.