|
Черногоров с тоской посмотрел за окно, где день удался на редкость ясный, чистый, солнечный. — Черт, иудаизм принять, что ли? Тех, по крайней мере, по субботам вкалывать не заставляют. Правда, вот обрезание... — Да, — поддакнул Коломиец, — а то обрежут, так обрежут! Такое для прикола оставят! Сказбуш кивнул на Когана: — Зря размечтались! Вон Коган вкалывает и в субботу. — Предатель, — веско сказал Краснохарев. — Как предал свою жидовскую веру, так и нашу советскую, тьфу, православную... э-э... теперь уже магометанскую предаст. Даже жидовскому Отечеству надо служить не ради живота, а за... черт, с этой рыночной экономикой и слова высокие забыл! А раньше такое с трибуны мог... Так что же у нас с бюджетом. Сруль Израилевич? Коган развел руками: — Так ведь лето еще! Ну, почти лето. Мы уж как-то привыкли по нашей рассейской привычке в последний день года... А если раньше, то вроде бы на Запад равняемся, что опять же урон национальному престижу... — Это вы мне бросьте, — сказал Краснохарев веско. — В вашем Израиле принимают бюджет осенью? А я читал одного историка... а может, не историка вовсе, а вообще футюролога... что иудеи — это одно из племен русов. В древности заблудились, адиеты, забрались на Восток и там одичали, постепенно забыв язык, веру и Отечество. Так что Запад тут не при чем. Хотя бы черновики есть? — Есть, — бодро ответил Коган, — у нас все есть, даже кофейные чашки для левшей. Вам по отраслям, или, так сказать, с высоты вашего птичьего полета? Взгляд Краснохарева был тяжелее его самого, раздавил министра финансов, размазал по стенам, разбрызгал: — Это на что же вы намекиваете, Сруль Израилевич? Что я невысоко летаю? — Что вы, что вы, — испугался Коган. — При попутном ветре, да когда перо в... Ах да, мы же избрали для страны встречный ветер! Чтоб сразу высоту небывалую, догнать и перегнать, Империю Зла в землю по уши... или по ноздри... — Что совой о пень, что пнем о сову, — буркнул Краснохарев. — Коровы тоже летают. Но высоко, потому и не видим. Он разложил перед собой бумаги, заняв площадь с половину футбольного поля. — Простите... чем? — Коганом, — пояснил Краснохарев язвительно. — А не тем, чем вы подумали. Что, впрочем, одно и то же... Он хохотнул, довольный, а хитрый Коган, добившись хорошего настроения главы правительства, быстро разложил перед ним бумаги, отпечатанные крупным шрифтом, уже знает о прогрессирующей дальнозоркости Краснохарева, знает его биологический цикл, посоветовался с его личным врачом. Единственные, с кем Коган никогда не советовался — астрологи, шаманы и всякие там ясновидцы. Может потому, что вера иудеев запрещает гадания. А скорее, потому что Кречет ухитрился подобрать в кабинет не льстивых дураков, а все-таки неглупых профессионалов. Глава 5 Я все еще временами чувствовал себя странновато, не на месте. Понятно, что на каждого вельможу по толпе челяди, и чем вельможа выше по рангу, тем челяди больше. На самых верхах у вельмож челяди столько, что они сами уже не знают, чем заняты. Если повара готовят жрачку, медики закупают целые институты для обслуживания одного-единственного человека — президента, то я чувствовал себя не то наемным менестрелем, не то шутом. |
