|
– И чье же это мнение, коллега? – спросил Стивенс. – Мое, – сказал Юлий. – Очень похоже на правду. К чему рисковать целым линкором рады добычи, с которой может справиться пара истребителей? Юлий летал на «деструкторе» и хорошо знал, что он из себя представляет. Конечно, крейсер – при любом раскладе не линкор, но связка из хорошего пилота и неплохого канонира может противостоять и паре десятков «игреков». Оставалось только надеяться, что у контрабандистов нет неплохих канониров. Потому что хорошие пилоты у них точно есть. В этом Юлий убедился на собственном опыте. Пилотировать находящийся вне закона корабль гораздо труднее, чем делать то же самое с его легальным собратом. Помимо обычных проблем на пилота наваливается куча дополнительных нюансов, которые тоже надо учитывать. Зато контрабандисты редко дерутся, предпочитая убегать. Может, у них все таки нет приличных артиллеристов, а если и были, то потеряли квалификацию по причине отсутствия практики? Ирония судьбы состояла в том, что линкору, обладающему огневым превосходством, куда проще задавить крейсер в атмосферном бою, нежели в бою орбитальном. Из за присутствия атмосферы большие корабли теряют маневренность, и минимальное преимущество крейсера в мобильности, которым он обладает в космосе, практически улетучивается. Но тяжелые имперские корабли не имеют права входить в атмосферу планеты в рамках полицейской операции, которой тут вроде бы занимаются ВКС. А потому долбать «деструктор» придется Стивенсу сотоварищи. – У меня есть идея, капитан, – сказал Юлий. – А почему бы вам не оказать орбитальным братьям ответную любезность, некоторое время промедлив и отпустив контрабандиста в их зону ответственности, не вступая с ним в тесный огневой контакт? – Не знаю, какой вы тактик, но стратег из вас получится замечательный, – сказал Стивенс. – Вы подали мне весьма здравую мысль, и я как следует ее обдумаю сегодняшним вечером. – Жалко, что такая штука не пройдет в случае с космодромом, – заметил Клозе. – Этот уж точно никуда не денется из нашей собственной зоны ответственности. – Увы, – сказал Карсон. Клозе сменил одну карту, и теперь у него было две дамы. Стивенс, судя по всему, пытался собрать стрит. Юлий в свои закрытые карты пока так и не заглянул, что не помешало ему поддержать пятидолларовую ставку Клозе и поднять ее еще на два доллара. Карсон бросил карты. – У меня только одна просьба, капитан, – сказал Юлий Стивенсу. – Если вы все таки решите подраться с крейсером, постарайтесь сделать так, чтобы его бренные останки не пали на наши головы, когда мы будем бодать космодром. Такое развитие событий представляется мне решительно неприятным. – В таких делах ничего нельзя гарантировать, капитан, – ответил ему Стивенс. – Но мы постараемся. – Уж будьте любезны, – сказал Юлий. – Когда я учился в академии, мне на голову уронили гаубицу, – сказал Клозе. – С тех пор мне все по фигу. – Откуда в летной академии гаубица? – полюбопытствовал Карсон. – Это был макет, – объяснил Клозе. – Но он все равно был жутко тяжелый. – Зачем вам в летной академии понадобился макет гаубицы? – продолжал допытываться Карсон. – Откуда я знаю? – возмутился Клозе. – Мне не докладывали. Преподаватель назначил пятерых добровольцев и велел тащить чертову дуру из музея на плац. – Курсанты летной академии все еще маршируют? – удивился Стивенс. – Мы живем в продвинутое время, капитан, – сказал Клозе. – Вынесенное мною из академии умение маршировать оказалось одним из самых полезных моих навыков. С поры выпускных экзаменов я маршировал целых два раза. |
