Доминик окончательно потерял над собой контроль и завопил, пытаясь спасти положение:

— Прекрати!

Рафаэлла мгновенно умолкла, посмотрела на него и икнула.

— О Господи, да это же просто умора!

— В чем дело? Что тут смешного?

Вопросы были чисто риторическими, и Доминик не рассчитывал на ответ. Но Рафаэлла уже пришла в себя.

— Сэр, я не буду вашей женой никогда, ни при каких обстоятельствах, это исключено. Замуж за вас? Это же дикий бред!

Доминик был вне себя от ярости. Он отшвырнул в сторону стул и ринулся к ней со словами:

— Послушай меня, Рафаэлла, ты только послушай! Я знаю, что ты спала с Маркусом, но попробуй меня. Я гораздо лучше, вот увидишь, я ведь не то, что этот неуклюжий ирландский сопляк. Тебе понравится, поверь: все женщины, которых я знал, были от меня в восторге…

Рафаэлла инстинктивно почувствовала, что в эту секунду Маркус весь напрягся, готовый броситься на ее обидчика.

— Кажется, я уже от кого-то это слышала, — невозмутимо произнесла она, — ах да, от вашего сыночка. Он хвастался, что Маркус по сравнению с ним — неуклюжее животное, а вот он — лучший любовник в мире и готов подарить мне неземное наслаждение. Все это он успел поведать мне до того, как получил от меня ниже пояса. Тут он мгновенно превратился в жалкого хнычущего щенка. Могу поспорить, что эта склонность к перевоплощениям у вас семейная.

Маркус действительно был готов сорваться с места и задушить Доминика голыми руками. В чем причина столь резкой отповеди? Почему Коко в одночасье так переменилась и накинулась на Доминика со столь неудержимой яростью? Неужели лопнуло терпение? Он вспомнил, какое отвращение вызвал у Рафаэллы их визит к Оливеру, вспомнил ее негодование и чувство бессилия. Неужели Коко в конце концов восстала против Доминика, для которого всегда была лишь собственностью, красивой безделушкой?

Линк и три охранника застыли у двери в библиотеку с бесстрастными лицами. Там же стоял Меркел, но на его лице читались удивление и гадливость. Что мог поделать в этой ситуации Маркус? Не успеет он наброситься на Доминика, как охранники в одно мгновение повалят его. Они сжимали свои автоматы, держа их стволами вниз.

Будто в кошмарном сне — замедленные движения, расплывчатая цветовая гамма, смазанные лица людей — Маркус увидел, как Доминик решительно и властно схватил Рафаэллу за руку. Не в силах больше сдерживать себя, Маркус отчетливо и громко произнес:

— Это инцест. Она ваша дочь.

Время остановилось. Доминик застыл на месте, оторопело глядя сверху вниз в голубые глаза Рафаэллы, которые — в минуты глубоких и сильных переживаний — становились почти серыми.

Маятник качнулся снова, будто по команде «отомри!», действие стремительно возобновилось и сразу же стало неуправляемым, краски внезапно обрели резкость, а контуры — четкость.

— Что?! — взвизгнул Доминик, отпустив руку Рафаэллы и попятившись. — Нет, Маркус, ты лжешь. Какая еще дочь? Это чушь, выдумки!

Чарльз Ратледж спокойно возразил:

— Нет, это правда. К сожалению, она действительно ваша дочь, Доминик. И ее мать — моя жена, прекрасная женщина, которую вы соблазнили и предали много лет назад.

Резко выпрямившись, Доминик шагнул к письменному столу и остановился, повернувшись спиной к остальным. Не оборачиваясь, пробормотал:

— Как зовут твою мать, Рафаэлла?

— Тогда ее звали Маргарет Пеннингтон.