– Лучше бы вы нашли Муху, – внезапно сказала Дана. – С ней еще будет много хлопот.

– Например?

– Может, ее уже опознали по фотороботу и схватили! – высказала версию Дана. – А вы тут хотите нарядить труп в ее тряпки. Да вы понимаете, чем это может кончиться?!

Это соображение адвоката явно встревожило.

– Помолчи, дура! – отрезал он. – Что теперь гадать! Когда мы дадим им этот труп, они прекратят розыск. Твоя Муха сможет летать спокойно.

– Она не выйдет на свет.

– Выйдет, когда узнает, что ее взяли. Она все поймет и расслабится. Все равно без документов дальше Москвы не уйдет! Тогда мы ее все равно возьмем. Рано или поздно, она появится. Хотя бы затем, чтобы взять свой паспорт у меня на даче. Я там оставлю человека, чтобы он ее ждал.

Дана задумалась и в конце концов посоветовала:

– Оставьте двоих.

– Что – она так опасна? У нее есть оружие?

– По-моему, теперь нет…

– Даже свой шприц она посеяла… – Адвокат, судя по всему, осматривал шприц, валявшийся на полу. – Чьи на нем отпечатки?

– Мухи, мои, Алии.

– Вот отпечатки Мухи нам не нужны.

Она услышала звяканье – адвокат осторожно подбирал шприц. Спустя минуту ей в руку ткнулось холодное стекло:

– Пощупай!

Она покорно оставила свои отпечатки. Потом адвокат возился с пальцами Алии. Затем шприц вернули в прежнее положение. Дана контролировала все, что происходило в комнате, как обычно. Но ее чувства и мысли были в странном оцепенении. Она сейчас была совершенно безвольна, совершенно покорна.

«Это конец, – подумала она. – И меня некому спасать. Даже за дурой Алией пришла сестра. А за мной никто не придет…»

Адвокат спросил:

– Как она себя тут вела?

– Муха? Или Алия?

– Алия.

– Спала или просила дозу. Отказалась поесть.

Мыться не захотела.

– В принципе ей все равно скоро пришлось бы подыхать, – заметил адвокат. – Только ее недалекая сестричка могла на что-то надеяться. Надеюсь, она скоро захочет получить свой паспорт.

– Оставьте меня в покое, – попросила Дана. – Дайте мне шубу. Мне холодно.

Она завернулась в шубу и притихла, усевшись в угол, на мешок. Через некоторое время Дана погрузилась в дремоту. Она слышала, как вернулся посланный за сумкой человек, слышала, как мужчины одевали Алию, как они ругались, пытаясь справиться с окоченевшим телом. Но она даже не сделала попытки встать, подойти, дать совет или помочь им.

Она дремала и спустя несколько минут провалилась в настоящий сон…

Сны у нее были цветные, фантастические. Теперь это был для нее единственный источник зрительной радости. Во сне она видела, как и прежде. Сейчас она видела Толегена и себя – еще зрячую, еще привлекательную. Они сидели в ресторане, куда раньше часто захаживали. Дана увидела его совсем рядом и подумала, как хорошо, что он не догадывается о ее предательстве. Во гневе он бывал страшен. Толеген говорил о своем сыне, и Дане было приятно, что он плохо о нем отзывается. Подошел какой-то человек, взялся за спинку третьего стула. Глуховатым, характерным голосом спросил: «Можно к вам присоединиться?» Толеген обрадовался, узнав его: "Это ты?

Какими судьбами?!" Дана разглядывала этого мужчину, и он ей не нравился. Бугристое лицо, с которого никакие кремы и массажи не смогли стереть следов оспы, глаза почти без ресниц, дорогой, неприлично дорогой костюм, крепкий запах одеколона… Она вздрогнула и еще во сне проговорила: «Лучший друг, лучший друг…»

Из транса ее вывели громкие голоса, стук сапог по доскам пола.