«Я раньше тоже мог заниматься сексом, пока меня рвать не начинало», — подумал Турецкий.

— Как твой мальчик? Ну, тот, что дедушку убил.

— Ужас, — призналась супруга. — На этом экземпляре можно защищать диссертацию по психологии. Ребенок развит не по годам. И не только в интеллектуальном плане. Это будущий Ганнибал Лектор с влажными глазами Леонардо Ди Каприо. Он так неожиданно спросил меня о моем возрасте, что я едва не сказала правду.

— Ты скрываешь свой возраст? — засмеялся Турецкий.

— А разве не пора? — засомневалась Ирина.

— Возраст надо скрывать, когда уже есть что скрывать.

— А что за шум? — насторожилась Ирина. Турецкий покосился на упорную труженицу древнейшей профессии, которая не теряла надежды заработать и продолжала наезжать на закрытую машину.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Турецкий. — Зубатовская проститутка бьется в дверь раненой птицей. Она считает, что я ей что-то должен.

— Ты уж не поддавайся на ее чары, — засмеялась Ирина.

— Хорошо, я постараюсь.

— Ты знаешь, я его чуть не убила.

— Мальчика?

— Какого мальчика? — возмутилась Ирина. — Меркулова твоего! Ей-богу, если бы нас не разделяли несколько километров телефонного провода, я бы мокрого места от него не оставила! Убийство генерала Бекасова — типичный глухарь. Не нашли ни одной улики, ни одной ниточки, за которую можно зацепиться, — ни местная милиция, ни следователи из Москвы. Советник юстиции Быстров не сделал ни одного открытия. А уж убийство в прокуратуре… это полный, знаешь ли, переход за черту маразма. Если ты не знаешь — следственная группа покинула Мжельск вчера утром. Результатов — ноль. Быстров потоптался на ковре перед начальством, но что с него взять? Этот человек пребывает в счастливом неведении относительно своих профессиональных способностей. Не удивительно, что по итогам мероприятия генеральный вызвал к себе Меркулова, потребовал немедленно добыть толкового следователя и направить со всеми полномочиями в Мжельск. А то стыдно — погиб человек, имеющий заслуги перед отечеством, а отечество даже не почесалось. А еще супруга истерики закатывает — как долго, мол, моя подруга Анастасия будет томиться в неведении?..

— Не может быть, — приуныл Турецкий. — Меркулов не говорил, что московская группа уже уехала.

— Он просто поскромничал. Я так и спросила у него — мол, не стыдно ли вам, Константин Дмитриевич, что вы моим мужем прикрыли свою задницу?

— А он?

— Ты же знаешь Меркулова. Отшутился, сказал, что проветриться тебе не помешает, а вдруг нароешь что-нибудь полезное? Знаешь, любимый, мне кажется, тебе необязательно продолжать путешествие. Возвращайся в Москву. Уверена, что никаких санкций не последует. Ты свободный человек! Ну, подпортят немного жизнь — сколько раз тебе ее портили?

— Не могу я, Ириша, — признался, выдержав тяжелую паузу, Турецкий. — Раз уж взялся… В принципе, я почти приехал. Километров пятнадцать осталось. Похожу, поспрашиваю. Если уж откровенный тухляк — не задержусь.

— Тебе просто интересно, — вздохнула Ирина. — Ты боишься себе в этом признаться. Да и прав Меркулов, провериться тебе не помешает. Отвлечься от Москвы, от дома, от жены… Ладно, работай, сыщик, только сильно там не зарывайся. Буду скучать.

— Ты не поверишь, но я глубоко и трагично тебя люблю, — с чувством сказал Турецкий, погрозив кулаком неугомонной проститутке. — Скоро приеду, буду осторожен.