Фюзеляж помят, покоцан. Хвостовая часть была почти снесена, а прямо по центру, поперек корпуса, шла широкая трещина.

Часть нижнего шлюза отсутствовала — корабль просто рухнул на камни, проломив ту часть днища, что еще была цела… Вряд ли транспортник можно отремонтировать, проще пустить на переплавку.

И все же большая часть трюма уцелела.

Я с некоторым трудом отодвинул сломанный шлюз, забрался внутрь и почти сразу же понял — после крушения здесь кто-то был.

Справа от входа стояли открытые контейнеры, какие-то ящики. На полу пустые упаковки от первоуровневых медпаков. Коробки из-под батарей. Слева висели обрывки транспортной сети, которая фактически отделяла грузовой отсек, от десантного. Все было засыпано обломками, какими-то деталями, содержимым контейнеров. Песком.

И ни души.

Почти полная тишина.

Лишь по обшивке шуршал песок. Проклятый песок, он тут повсюду. Я чувствовал, как он забивается в щели, пробивается под одежду. Да он даже на зубах скрипел.

Я пролез глубже, сдвинул пару перевернутых контейнеров. Осмотрелся. Сплошной бардак, тут сам черт ногу сломит.

Увидел переходной тамбур в кабину пилотов. Решил заглянуть, мало ли, вдруг там найдется что-то интересное?

Поднялся наверх по короткой лесенке, влез внутрь и неприятно удивился.

Оба пилота были здесь. Одного засыпало обломками бронестекла, отчего он практически сразу истек кровью. Второй сломал ребра о штурвал и размозжил челюсть.

Летчики не носили бронекостюмов. Только простые летные комбинезоны из органической резины. Они почти не обеспечивали никакой защиты от физических воздействий, а потому и не смогли смягчить последствия крушения. От чудовищного удара о камни, человек умер на месте. Не удивлюсь, если все внутренние органы были повреждены или раздавлены сломанными ребрами.

В кабине не нашлось ничего интересного.

Панель управления разбита, средства связи не функционировали. Питания не было.

— Мда-а, парни. Вы чудом посадили эту птичку, жаль сами не пережили экстренную посадку, — тихо произнес я, отдав дань уважения погибшим.

Я уже собирался вернуться обратно в трюм, когда обратил внимание на небольшой отсек для личных вещей экипажа. За дверцей я нашел стандартный рюкзак, какими обычно комплектуют военнослужащих Федерации.

Внутри оказался импульсный пистолет с запасной батареей, медпак и суточный паек.

Медпак тут же перекочевал в аварийный ранец, места там хватало. Паек я отложил в сторону, намереваясь воспользоваться им в самое ближайшее время. А пистолет… Какой от него толк? У меня уже была «LR-20», на поясе висела пара «ST» гранат.

Хотел уже оставить его здесь же, но «чуйка» подсказывала, что лучше взять с собой. На поверхности спутника, где есть неизвестный противник, много оружия не бывает. Все-таки сунул и его в аварийный ранец. Ну так, на всякий случай.

Осмотрелся еще раз, но больше ничего полезного не нашел. Уже собирался выбраться из кабины, как вдруг уловил какой-то посторонний шум, которого еще треть минуты назад не было.

Увеличил чувствительность внешнего микрофона.

Звук был странный. Чем-то напоминало цоканье чего-то острого по толстому металлу. Направление определить не смог, не было у «Скаута» такой функции.

Я притих, бросил взгляд на тамбур. Вроде бы никого нет, но почему-то я был уверен, что странный звук доносится именно из трюма.

Сделал шаг, второй.

Погасил прожектор.

Здесь звук был более четкий. Одновременно с ним я услышал какое-то ритмичное шипение. Оно, то приближалось, то удалялось. Источник явно перемещался по разгромленному трюму.