Джон становился странным. Сесилия поняла, что тот обо всем догадался, когда люди из ФБР пришли его допросить. Когда Майк Колхаун спросил Джона, что он делал во время похищения, тот ответил:

— Я провел весь день дома со своей женой. Я не очень хорошо себя чувствовал.

Сесилия почувствовала, как по спине пробежал холодок. Джон обеспечил ей алиби. «Он знает», — подумала она.

Может быть, он и знал, но ничего не рассказал. Джон вообще почти перестал говорить. Он практически замкнулся. Отключил телефоны, не смотрел телевизор. Вероятно, по-другому он не мог жить с тайной, которая была слишком тяжела…

Сесилия ни о чем не жалела. Она не чувствовала себя виноватой. Она поступила так, чтобы было лучше. Выполнила материнский долг. Что ее приводило в бешенство, так это глупое упрямство Сары, ее отказ забыть прошлое и вернуться на исходную точку. Время бежало так быстро… Сколько лет уже потеряно! Сара не юная девушка, она упустила свой шанс занять подобающее место в обществе. И так глупо вела себя на следствии, что оказалась подозреваемой в глазах следователей. Сесилия этого не предусмотрела. Заявления Сары, ее поведение перед камерами оставили неприятное впечатление. Потом все шло хуже, хуже… Сара пропустила удобный случай вернуться к нормальной жизни. Вместо того чтобы показать себя молодой матерью, убитой горем, она стала вероятной убийцей. Возмутительницей спокойствия, над головой которой повисло гипотетическое обвинение в детоубийстве. Какой нормальный мужчина захочет связаться с такой женщиной?

Постепенно страдание Сесилии превратилось в злобу. Она с удивлением поняла, что ненавидит свою дочь.

Виновность, преступление… она решилась на это, чтобы Сара могла переделать свою жизнь, но теперь… теперь ее постиг крах!

— И это после того, что я для нее сделала, — бормотала она все чаще и чаще.

Сегодня она сходила с ума от злобы, видя, как Сара умилялась «жертвоприношением» Мегги Хейлброн, бедной помешанной, которая успокоилась, расстреляв нескольких кретинов из Хевен-Риджа. Возмущение Сесилии было так велико, что она не смогла сдержаться. Ей захотелось все рассказать. Она не могла перенести, что главная роль была украдена у нее каким-то ничтожеством, мастерящим деревянную ракету в саду. Надо было все рассказать. И она это сделала. Какое облегчение! Будь что будет.

Глава 41

Сара долго сидела, не в состоянии пошевелиться. Первой возникла мысль: «Она сошла с ума, как "папа… Белая горячка. Алкоголь разрушил мозг, этого следовало ожидать».

А потом кровь отлила от лица, и она похолодела.

— Ничего нельзя доказать, — шептала Сесилия. — Шахта обвалилась два года тому назад. Гигантский кратер поглотил здания, дороги. Если ты хочешь на меня донести, то убедить полицию будет трудно.

«Она разговаривает со мной как с врагом», — подумала Сара. Она хотела найти добрые слова, но что можно было сказать после таких признаний?

Она посмотрела на мать. Из глаз Сесилии катились слезы.

«Она сошла с ума, — решила Сара. — Придумала эту историю, чтобы остаться одной в своем обветшавшем доме, чтобы смотреть в окно, пока папа лежит в больнице. Это бред, в котором она освобождается от ненависти к Тимми. Плод ее воображения. Она никогда не могла бы так сделать».

«По крайней мере ты должна выбрать, во что тебе верить, — шептал ей внутренний голос. — Это единственно приемлемое решение… Ты сама знаешь».

Из кухни несло сгоревшим кофе, забытым на плите. Сара очнулась.

— Мам, — спросила она, — тебе положить сахар в кофе?

— Нет, — ответила Сесилия, — у меня есть коробочка с заменителем там, в буфете.