И все это время я оставался в доме, лежал в темноте чердака, снова и снова прокручивая в памяти тот момент, когда меня столкнули в Тибр. Вспоминал вихрь огней. Редкие машины, проезжавшие мимо, лица людей за рулем в оранжевом свете фонарей, полосы света от фар и — там, на берегу, — лицо человека, толкнувшего меня в воду. Я снова и снова возвращался к этому лицу. Смутному, расплывчатому; искаженному и демоническому. И порой, напряжением памяти приблизительно восстанавливая его черты, я мог сказать, что оно напоминает лицо моего отца…

Луиза отвлекла его от воспоминаний, сказав:

— Все позади, Джек. Все уже позади. — Она подняла стакан. — За неведомых влюбленных, которые вытащили тебя из реки!

— Я уже пил за них и выпью снова. — Он осушил стакан.

— Еще два виски! — крикнула Луиза бармену. Когда Джек взял новый стакан, Луиза стиснула ему руку. — Ты любишь Натали?

— Я даже не уверен, что знаю, кто такая Натали.

Она недоуменно взглянула на него. Джек полез во внутренний карман и достал конверт.

— Я жил на чердаке, словно привидение, и не представлял, чем все это кончится. Потом нашел кое-что там, где спал.

Он открыл конверт и высыпал содержимое перед собой на стойку.

— На чердаке была коробка из-под обуви, и в ней я нашел вот это и кое-что еще. Личные документы, письма, страховой полис и тому подобное, все на имя Натали Ширер. Вот это, — сказал он, размахивая перед Луизой сложенным удостоверением, — международные водительские права, выданные в Британии.

— И что? — спросила Луиза.

— Посмотри на это грустное лицо на фотографии. Мне кажется, это не Натали Ширер.

31

Луиза отвезла Джека к себе домой. Когда они забирали Билли от няньки, мальчуган с криком «дядь Джек!» бросился в объятия Джека.

— Мы много говорили о тебе, — попыталась объяснить порыв Билли Луиза.

Билли долго не отпускал шею Джека.

— Он выглядит старше, — глупо сказал Джек.

— Да, он стал старше. На несколько недель.

Но больше Луизу беспокоило то, что старше стал выглядеть Джек. Вид у него был усталый. Он несколько раз чихнул, как будто сильно простудился. Глаза у него были воспаленные, в красных прожилках, хотя зрачки чистые, здоровые и блестели, почти неуловимо подергиваясь.

— Джек, я хочу поговорить с тобой о книге.

— О книге?

— Брось. Ты прекрасно понимаешь, какую книгу я имею в виду. Я знаю, чем ты занимался. Ты подсел на нее, как на наркотик, Джек.

— Он пишет правду.

— Знаю. Я сказала тебе это в самом начале.

— Я думал, это все чепуха, бред. Но это правда. Начинаешь видеть всякое.

— Как далеко ты зашел? Я хотела бы знать. Джек не успел ответить, зазвонил телефон. Луиза передала ему Билли и схватила трубку. Она повернулась спиной к Джеку и говорила то громко и оживленно, то тихо и осторожно. Потом надолго замолчала.

— Не бросай трубку, как в тот раз. Ты знаешь, что можешь попросить меня о чем угодно. О чем угодно.

Кто бы ни был на другом конце провода, непохоже было, чтобы он хотел разговаривать. Иногда Луиза переходила на ободряющий, нежно-сострадательный шепот. Потом прикрыла трубку ладонью и прошипела Джеку:

— Сколько у тебя денег при себе?

Джек проверил наличность.