– Все так, – подтвердил Кальбадден. – Но, Зербраг, я, как твой старый товарищ и единственный из всех нынешних Паладинов знавший тебя еще при белом спектре, настоятельно рекомендую хотя бы в этот раз не пренебрегать общением с Бетельгейзе и появиться. Особенно учитывая случившуюся катастрофу – твое мнение важно. Не усугубляй свое положение.

– Ты добрая душа, Кальбадден. – Зербраг отвернулся к окну, рассматривая самую широкую реку Люксоруса – Феру, светящуюся бледными плазменными потоками. С одного ее берега едва ли можно было различить другой. По ней проплывали большие водные крейсеры, отсюда казавшиеся черными пятнами грязи. – Но я стал неудобен. Нынешняя власть, захваченная Анимерой, меня отвергает. И все же устранить меня она не сможет, ведь я – Второй паладин.

– Просто извинись за то, что сделал, и назови это недоразумением.

– И что? Мне простят выпады на Оттану? Ту самую никчемную и слабохарактерную Верховную, которая позволила без боя префектурам Паргаса и Тес Венца почти полностью отойти Тьме? Которая лишила нас ресурсов и Алмазного форта, построенного еще в…

Кальбадден усмехнулся. Из за мощной заросшей челюсти оскал производил угрожающее впечатление. Он всегда напоминал Зербрагу какое то свирепое животное, только прирученное.

– Нет, про Оттану они и не обмолвятся. А вот попытки устранить Антареса Непогасимого тебе припомнят. Да, о них не сказали всей Армии Света, но верха не забудут.

– Я делал что должно, – отрезал Зербраг.

Он не собирался оправдываться за это. Только не за попытки спасти Свет, когда была возможность.

Ладья пришвартовалась в Белой крепости, где находились Зеркальный Шпиль и другие главные управленческие строения. Кальбадден первым спустился с трапа и направился в Штаб Паладинов через площадь Бравой, по центру которой стояло нагромождение изящных фонтанных чаш с синей водой. Зербраг отстал, с прищуром вглядываясь в белое здание с тринадцатью куполами: большие и малые, они источали свет.

– Когда то отсюда начался геноцид генума Тамалекрон по приказу пять тысяч восемьсот шестого Верховного Зерина Пепла из династии Левераль, – сказала Юферия. – Пятьсот четырнадцать тысяч семьсот пятый Генезис. Так началась восемнадцатая эра Последних Императоров – эпохой Умерщвления. Когда по длинной лестнице Штаба влачили Паладина Тесавему Бравую ат Тамалекрон. Ее кровь прочертила след от той колоннады до самого центра площади.

– И крик Тамалекрона, крик преданных светил, в горизонтах отразился и в вечности застыл, – вдумчиво произнес Зербраг, задержавшись у фонтана.

Десять эр минуло, из сомниума еще возвращались эквилибрумы, ставшие свидетелями тех событий, но было их уже ничтожно мало. Здесь, по преданиям, космоинквизиторы раскололи душу Тесавемы и по приказу Верховного Императора за ноги подвесили ее тело на глазах у толпы, оставили гнить, что было не просто неслыханно для эквилибрумов – порочно и грешно. Ужасная постыдная кара. А дальше гнев Верховного обратился на ее генум. Под предводительством тогдашнего Третьего паладина Йадесцила Искроликого ат Диарат воины уничтожили их души и небесные тела, таким образом сделав Тамалекрон одним из немногих магно генумов, уничтоженных с самой эры Зарождения.

– И память Света, память древнейших из времен, унес с собой в Обливион великий Тамалекрон. – Юферия оглянулась на своего патрона. – Луц, вы все еще предаетесь различным древним строкам. За последний наом это уже третий раз.

– А тебе все еще нравятся числа, – бросил он, продолжив путь.

– Да. Они помогают структурировать все в голове. Ввиду особенностей моей метки концентрация очень важна, чтобы не потерять связь с реальностью.