Неужели кто то из своих – друзей, знакомых или родственников? «Боже, какая пошлость!» – говорят в подобных случаях интеллигентные люди. Грязь.
Во всяком случае, милиция именно так и решила, что инцидент исключительно внутрисемейный. Пусть они сами друг с другом и разбираются, здраво рассудил перегруженный работой капитан из районного отделения. Фамилия оперуполномоченного, на территории которого находилась родительская квартира (Кировский район), была Кивинов – Андрей запомнил, потому что несерьезная какая то фамилия, книжная. Так что прав был Саша, упомянув об отказном деле. Но ведь от друга Саши, кстати, тогда ничего и не скрывали! Наоборот, Андрей звонил ему, советовался, как правильно вести себя с равнодушными, ненавидящими работу ментами! А он, видите ли, специально нашел милицейский «отказник», параноик чокнутый. Очевидно, пьяный блеф, чисто гебешная привычка – по поводу и без повода намекать, что «нам все известно».
Кивинов, впрочем, ничего был оперуполномоченный, не похож на обычного мента – интеллигентный, вежливый. Да, его рука не дрогнула, выписывая сакраментальную фразу: «В возбуждении уголовного дела отказать», но возмущенным потерпевшим потом объяснили, что по другому и быть не могло. Не потому, что опер плохой, опер как раз хороший, лучший на всей улице Стачек, а просто работа у них такая…
Андрей перевернул одеяло – взмокшей стороной вверх, сухой к телу. Аспирин действовал, и вместе с потом из тела уходила тяжесть. Воспоминания также становились легкими, воздушными, и оттого еще более своевольными, вопросы и ответы принципиально не желали упорядочиваться. Андрей с удовлетворением понял, что сейчас заснет… Когда включилась радиотрансляция, он вздрогнул. Играл гимн. На низшем уровне громкости, но в атмосфере полного отсутствия звуков это слабое мурлыканье оказалось взрывом. Шесть утра. Гадство, с вечера забыли повернуть ручку громкости до конца. Ведь почти уже спал. Скорее, а то мать проснется… Он встал, переполненный злостью.
И очень кстати пришлись мысли о милиции – те, с которыми он расстался несколько мгновений назад! Почему бы не позвонить в дежурную часть и не попросить защиты от сбрендившего офицера спецслужб? Лучше не попросить, а потребовать. Лучше не звонить, а утром сходить ногами и оставить заявление. Есть же на свете хоть кусочек правды, хоть капелька здравого смысла!
Когда Андрей спешил по коридору, щелкая повсюду выключателями, он окончательно проснулся. Причем здесь милиция? Именно, что здравого смысла на свете слишком много, и большая его часть концентрируется под форменными фуражками. Да если притащиться с таким заявлением, тебе в лицо рассмеются и похвалят за отличную шутку. А если будешь настаивать, на тебя обидятся, потому что хорошая шутка – короткая шутка. Или вида не подадут, привычные к каждодневным визитам всевозможных идиотов, но взгляды у профессиональных слушателей сделаются тоскливыми тоскливыми, стоит только завести речь, например, об ирреальном состоянии, в которое погружал тебя твой собственный страх. Зато этот чертов Саша, как узнает, что ты его «заложил» по настоящему, снова напьется и явится в гости с пистолетом, чтобы уже не уйти просто так…
«Что то я упускаю из виду, – подумал Андрей, обесточивая гимн. Музыкальная миниатюра, написанная композиторами Глинкой и Петровым в соавторстве, оставила спящую квартиру в покое. – Что то я не учитываю, что то все время забываю…»
Нет, вовсе не те гадостные намеки, которые гость позволил себе в отношении Зои. Хотя (Андрей поморщился), эта заноза тоже болит, торчит в голове постоянно. Зоя в Пскове, здесь не о чем думать – нет, не это! Что тогда? Ирреальное состояние, ТЕ ОЩУЩЕНИЯ…
Андрей побрел обратно.
«Мне просто стыдно, – сказал он себе. – Мне просто было очень плохо, мне никогда раньше не было так плохо…»
5. |