|
Ба! А там новое задание от доброй системы! И ведь задание оплачиваемое! Человечек на экране начинает радостно подпрыгивать, а затем мчится убирать мусор, рубить дерево, копать землю. Едва закончил — вытянул нарисованные руки. И в его ладошки тут же упала пара блестящих монеток. Вот и награда. Приплясывая, в обнимку с другими улыбающимися человечками, они спешат к большому зданию, над которым мигает яркая надпись «Смело трать деньги — завтра заработаешь еще!». Снова мигание и надпись сменяется: «Задания не кончатся никогда!». Еще мигание… «Пройди квалификацию — и получай высокооплачиваемые специальные задания!». Картинка сменилась чернотой, заполненной звоном монет, после чего проявилось короткое и торжествующее «ВестПик — защита и стабильная оплата!».
— А может и к лучшему — вполголоса заметила одна из нанятых прачек — Бездельников меньше станет. Мой почаще задания выполнять начнет… — Ну да. Что мой, что твой — те же бездельники… — согласилась вторая — Мы говорит с каторги трудовой сбежали не ради того, чтобы здесь спины гнуть… — А если я работать вот-вот уже и не смогу?! — провопил тот самый недавний старик, умоляюще вытягивая руки к экрану — У меня две грыжи! Согнуться считай не могу! С каждым днем слабею! Только на ставку ежедневную и надеялся! Погубили! Погубили всех стариков, суки! Твари! Убили нас! Убили стариков! — Верно старый Моралкас плачет — снова вздохнула первая прачка, с такой силой выжимая мою футболку, что матеря затрещала — Калеки наши помрут ведь… и старики вымрут. — Так ведь Мать их кормить будет… — А про штрафные баллы не слыхала что ли? Матушка вон как сурово завернула. Кто не работает — тот не ест. — Ну может как первые два-три старика помрут — Мать и спохватится? Поймет, что переборщила. — А может быть! Опять же вон и безрукие у нас есть. И пара лежачих с внутренними болячками. Если они без порций ежедневных останутся — живо помрут. — Да уж… о них Матери заботу проявить надо бы… иначе кто… Я издевательски рассмеялся. Прачки деланно испуганно вздрогнули, хотя они не могли не понимать, что я слышу их тихий разговор. — Кто позаботится о немощных? — повторил я их слова — А вы на что? Какие добрые бабы… Парочка мол стариков и калек пусть сдохнет с голоду, а там система и прочухается, вернет им ставку… Все у вас сука только через голод, грязь, боль и смерть получается! Все через жопу! Пусть старики подыхают — но их таа-а-ак жалко… Да? Но раз вы такие жалостливые — почему сами о стариках позаботиться не можете? Сколько тут тех, кто реально требует опеки и заботы? Десять? Пятнадцать? И это на почти триста работоспособных гоблинов ВестПик… Так тяжело с ложки накормить того, кто уже не может работать? Так тяжело выплеснуть ведро с стариковским говном? — Сеньор… да мы так… бабский разговор… — Все вы умеете осуждать. И все вы умеете жалеть — но на расстоянии. Ах бедный старик… ах бедный калека. Но сами на помощь не спешите. Проходите мимо, да? Зато не забываете осудить других, да? — Да мы так просто… вы не сердитесь, сеньор. Да мы и так заботимся… они ведь свое уже отработали. Благородные седины заслужили. — В сединах нет благородности, дуры — буркнул я — Не в этом мире. Не в этой красивой первозданной жопе. Здесь седина означает приближение трудных времен — скорый приход слабости, а затем и немощности. Быстро проестся заработанное в прошлые годы, продастся последнее, затем потеряешь собственный угол, сколько-то еще протянешь на улице, а потом либо сдохнешь от грязи, голода и болячек, либо станешь кормом для дивинуса, что придет в селение — кто пустит никчемного грязного старика на порог? Старость — синоним смерти. |
