— Хотя… — тут же продолжила рассуждать я, — есть ещё метамодернизм — это когда автор настолько не хочет быть банальным, что даже стараться не быть банальным для него становится слишком банальным.

— И что же он делает тогда? — с недоумением спросил Кусрам.

— Пишет самый банальный сюжет, который только можно написать, полностью наплевав на мнение окружающих, по большей части. Это как в «камень, ножницы, бумага» перейти с бумаги и ножниц снова на камень. Многие новички выбирают камень, а хитрецы пытаются их перехитрить, выбрав бумагу, а третьи затем выбирают и ножницы, но камень бьёт ножницы, так что… короче, по итогу в игре, по сути, не важно, что́ ты выбираешь, особенно если соперник уже прошаренный. И иной раз даже, чем банальнее — тем лучше.

— И в чём же смысл?

— Ну, как и в жизни — смысла в этом никакого нет. Это просто данность. Или ты считаешь, что автор обязан удивлять?

— Да, конечно. Зачем же тогда его читать?

— Потому что… он трудился и желает, чтобы его труд не пропал даром?

— И почему же мне не должно быть плевать на его труд? — поинтересовался Кусрам. — Он ведь сам решил трудиться.

— Ну, а зачем же ты трудишься, скажи мне на милость? — спросила я. — Зачем ты вообще что-то делаешь?

— Жду отдачи.

— А если её не будет?

— Ну, тогда хуй с ней.

Я ему улыбнулась.

— Ну и автору, видимо, тоже «хуй с ней».

— Ясно, я тебя понял, — кивнул Кусрам, положив кусок яичницы в рот.

— Когда прочтёшь «Преступление и наказание»? — тут же поинтересовалась я.

— Да ща, заработаю немного денег, схожу в книжный и куплю.

— Хорошо.

— А что, там всё настолько банально? — с ухмылкой спросил Китти.

— Я не знаю, как это описать, — честно призналась я. — Там есть охуенные моменты, но есть и скучные — через них приходится продираться. В любом случае, Достоевский пишет довольно необычно. Как-то напряжённо, что ли. Удивительно просто, насколько человек явно любил своё произведение, но, в то же время, явно страдал, пока писал его. Стыдно даже становится — я будто силой заставляю его писать дальше, читая его, а он в ответ кричит, мается.

— Сильное заявление. Так уж и быть, проверю — мне даже интересно стало.

— Да не надо строить высоких ожиданий, — говорю я. — Книга весёлая, но, мне кажется, не всем зайдёт. Нужно проявить усердие, чтобы дочитать. Просто я в целом оцениваю, именно послевкусие.

— Да понял я! — усмехнулся Кус. — Я не строю никаких высоких ожиданий — я просто выполняю обещание. Уж дочитать-то я смогу — я же не слабак какой.

— Хорошо, — улыбнулась я.

Глава десятая. Келвин

Мы с отцом рыбачили на лодке. Рыбалка — та же охота, но на рыб. Хотя, разница была довольно заметная. Порыбачить мы решили лишь для разнообразия. Речка была холодной, но лёд ко дню уже успел оттаять.

Я насаживал червяка на крючок — он шевелился.

— Аккуратно, не порви его, — сказал отец.

У меня получилось.

— А теперь, — продолжил он, — закинь крючок в воду. Есть два способа: можно через плечо закинуть, либо поворотом. Через плечо выйдет сильнее и дальше, но будь аккуратен — крючок может зацепиться по пути за твою одежду или кожу.