Отец остановился у двери.

– А где Джаред? Надеюсь, у него всё хорошо?

– Полагаю, он занят какой-то очень тонкой технологической процедурой. Возможно, даже не заметил, что вы приехали.

Так оно и было, но прозвучало как извинение. В раздражении от его морозной улыбки, подметая юбками голые доски пола, она повела отца и канцлера в гостиную – мрачную комнату, обшитую деревянными панелями и обставленную сервантом из красного дерева, резными стульями и разборным столом. С облегчением обнаружила на усыпанном розмарином и лавандой столе кувшины с сидром и блюда с медовыми кексами.

– Чудесно, – промолвил лорд Эвиан, принюхиваясь к приятным запахам. – Даже при дворе не всегда соблюдают достоверность.

«Наверное, потому, что большинство декораций при Дворе сделано на компьютерах», – сладко пропела она про себя, а вслух заметила:

– Мы в поместье Смотрителя гордимся тем, что у нас всё соответствует Эре. Дом по-настоящему древний. Его полностью восстановили после Лет Гнева.

Отец промолчал. Он уселся на резной стул во главе стола, мрачно наблюдая, как Ральф наливает сидр в серебряные кубки. Руки старика задрожали, поднимая поднос.

– Добро пожаловать домой, сэр.

– Рад тебя видеть, Ральф. Думаю, в бровях не помешало немного больше седины. И парик бы пышнее, больше пудры.

Ральф поклонился.

– Я безотлагательно этим займусь, Смотритель.

Хозяин внимательно изучал комнату. Забеспокоившись, что от его взгляда не ускользнёт ни единственный кусок пластигласа в уголке оконного проёма, ни искусственная паутина на лепном потолке, Клодия поспешила начать светскую беседу:

– Как поживает Её милостивое величество, милорд?

– Королева пребывает в отменном здравии, – сказал Эвиан с набитым ртом. – Чрезвычайно занята приготовлениями к вашей свадьбе. Готовится великолепное празднество.

– Но, несомненно… – нахмурилась Клодия.

Он махнул пухлой рукой.

– Конечно, у Вашего отца не было времени рассказать вам, что планы изменились.

– Изменились? – Клодия похолодела.

– Ничего ужасного, дитя, не о чем беспокоиться. Сдвигается дата, вот и всё. Поскольку граф вернулся из Академии.

Она постаралась держать себя в руках и не выказывать тревогу. Но, видимо, губы всё-таки напряглись, а костяшки пальцев побелели, потому что отец плавно встал и обратился к слуге:

– Проводи его светлость в комнату, Ральф.

Старый слуга поклонился и распахнул скрипучую дверь. Эвиан неловко поднялся, с камзола дождём посыпались крошки и, упав на пол, испарились с краткими вспышками.

Клодия мысленно ругнулась: чёрт, это тоже не пройдёт незамеченным.

Отец и дочь молчали, прислушиваясь к тяжёлым шагам по певучим ступеням, почтительному бормотанию Ральфа и гудению толстяка, искренне восхищавшегося лестницей, картинами, китайскими вазами, дамасскими драпировками. Когда голоса постепенно затихли где-то в залитых солнцем покоях дома, Клодия взглянула на отца.

– Вы перенесли дату свадьбы.

Он поднял бровь.

– В этом году, следующем, какая разница? Ты знала, что это произойдёт.

– Я не готова…

– Ты уже давно готова.

Он шагнул к ней, серебряный кубик на цепочке его часов сверкнул в луче света. Клодия попятилась. Если бы отец сбросил официальную сдержанность Эры, стало бы совсем невыносимо – исходящая от него угроза леденила кровь. Но он держался в рамках вежливости.

– Позволь объяснить. В прошлом месяце пришло послание от сапиентов. Они сыты по горло твоим женихом и… попросили его покинуть Академию.

– За что? – нахмурилась она.

– Обычные пороки. Выпивка, наркотики, буйство, беременные служанки.