«Огромное государство, скрепленное силой оружия завоевательных походов, разваливалось на части. Восстания, столь частые в период правления Уайна Капака, опустошали области, приводили в расстройство экономическую систему. Результатом нарастающей борьбы народов против владычества инков стал политический кризис общества, получивший окончательное завершение в междоусобице Уаскара и Атауальпы. ...Вся мощь и авторитет власти, карательная десница государства были направлены на прикрепление населения к общине, к месту жительства. Но эти меры уже не сдерживали поток беглецов, которые образовывали довольно значительную армию непроизводительного населения. Бродяжничество стало серьезным социальным злом, представляющим постоянную угрозу властям. И это в полной мере сказалось в момент встречи с испанцами».

Вероятно, приведенное описание достаточно отражает подлинную картину. Тем не менее она могла быть и не такой мрачной, как на первый взгляд кажется, если бы идеологические основы древнеперуанского общества оставались еще непоколеблены. Мы, к сожалению, недостаточно осведомлены о тогдашнем положении дел в этой сфере, поэтому и вопрос об идеологическом кризисе в предиспанском Перу пока остается без ответа. За конечный крах инкского государства можно, конечно, ручаться при всех обстоятельствах: такова судьба всех империй, ибо их естественное развитие рано или поздно неизбежно приводит к застою или даже прямому разрушению общественных производительных сил, к упадку культуры и к нравственной деградации.

В первых главах книги мы неоднократно подчеркивали, какого высокого уровня социально-экономической организации достигло при инках древнее Перу. Однако называть Тауантинсуйю, как и любую другую империю, сложным организмом верно лишь в том случае, если мы сравниваем ее с более ранними обществами эпохи первичных цивилизаций. В сущности структура империй примитивна, проста. Говоря о ступенях политической интеграции и о разных типах взаимоотношений центральной власти с органами управления на местах, мы как-то уподобили «территориальное царство» вроде ацтекского сложному вождеству. Если продолжить подобную - достаточно приблизительную, разумеется - аналогию, то империю останется уподобить городу-государству, в котором сельская округа не играет самостоятельной политической роли, целиком подчиняясь собственно городу. Взаимоотношения имперской столицы с периферией в той же степени неравноправны, только все процессы осуществляются здесь в несоизмеримо больших масштабах. Это увеличение масштаба не проходит даром. Стоимость управления гигантским государством растет, накопленные раньше запасы и резервы оказываются в скором времени израсходованы, а эффективность общественного труда более не повышается, если не очевидным образом падает. И тогда наступивший хозяйственный кризис находит выражение в общественных возмущениях и беспорядках, в утрате былого военного превосходства над соседями.

Империя - закономерная форма организации крупной общности людей, обитающих в пределах целого географического региона, при этом достигшей определенного уровня развития производительных сил, овладевшей соответствующими разнообразными энергетическими - в самом широком значении этого термина - ресурсами. Исторический опыт свидетельствует, что численность такой общности достигает порядка десяти - ста миллионов человек, протяженность территории сотен, а чаще тысяч километров и что масштабы и способы человеческого контроля над средой, наилучшим образом отвечающие имперскому уровню организации, предполагают наличие развитой земледельческо-скотоводческой экономики и достаточно сложного, специализированного ремесла - примерно от появления металлургии бронзы до начала внедрения машин и механизмов.