— Даже начинающий студиозус знает, что чахотка неизлечима, — впервые разлепил узкие губы эскулап. — И вам элементарные вещи уж точно следует знать, раз беретесь лечить самого Вильгельма Оранского.

— Значит, я умираю? — обернулся Вильгельм к врачу. — Вы меня лечите так, что довели почти до могилы?

— Есть болезни, против которых медицина бессильна. Я могу лишь продлить жизнь больного и уменьшить его страдания, — заявил медик.

— Все мы начинаем умирать, как только родились, — философски заметил ван Нааген. — Но от чахотки я вас вылечу. А чем вас лечит мой коллега? Кровопусканиями?

— Обещаниями. Преимущественно обещаниями, что все будет хорошо.

— Отличное лекарство. Но не против чахотки.

Наполнив инъектор гремучей смесью антибиотиков, противовоспалительных и общеукрепляющих средств, профессор крепко обхватил тощее бедро будущего штатгальтера Нидерландов и вкатил внутримышечную инъекцию прямо через ткань, как на поле боя, не зная как уговорить недоверчивого вельможу снять штаны. Вильгельм охнул и отпрянул, медикус встал в петушиную стойку, всем своим видом показывая готовность броситься на защиту VIP-клиента.

— Введено лекарство. Так оно подействует быстрее, чем при приеме с пищей.

— Или яд, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Вильгельм.

— Через полчаса вам станет намного лучше, позвольте мне дождаться изменений. Если я отравил вас, ваши доверенные люди не дадут мне уйти. А пока попрошу вас приложить к голове эту пластинку. Не бойтесь, процедура не болезненная.

Аптечка подлатала пробитую ауру, и щеки Вильгельма порозовели на глазах. Он кашлянул скорее по привычке, с удивлением почувствовал, что больше кашлять его не тянет.

— Теперь ваша очередь. Можете лечить обещаниями. Теперь у него действительно все будет хорошо. — Медика перекосило.

— Просто чудо! — оживился Вильгельм. — Я кальвинист и никогда не отступлюсь от своей веры, но клянусь, что никому и никогда не позволю притеснять церковь Единого.

— Собственно говоря, мне это и нужно. Я вложил большие деньги в экономику Нидерландов и не могу быть спокоен, пока сохранность моего дела зависит от людей, подобных де Витту. Оттого я бросил все дела и приехал к вам. Еще приглашаю вас в мой дом в Роттердаме.

И Вильгельм Оранский принял приглашение. Через две недели роскошная карета, сопровождаемая верховыми, остановилась у дверей крепкого роттердамского особняка.

— Рад вас видеть, дорогой Вильгельм. И рад, что в добром здравии. Простите, что заставил ждать — дома я только ночую. Сейчас покажу вам свой завод, а потом приглашаю на небольшую морскую прогулку.

Принц решил ничему не удивляться, не обиделся на фамильярное обращение по имени, на отсутствие церемоний вроде торжественного обеда, на нелепое предложение посетить завод — он никогда не бывал на верфях, в мастерских и мануфактурах, чего он там не видел?

Но этот завод произвел на него впечатление. Видно, что предприятие еще строилось, но то, что уже работало, далеко выбивалось за рамки привычных представлений. Вильгельм долго стоял возле прокатного стана. Из пары вращающихся цилиндров вылезала лента раскаленного металла и с шипением уходила в охлаждающую жидкость. Затем на нее с грохотом падало огромное лезвие, рассекая ленту на геометрически правильные прямоугольники. Термин «гильотина» в мире Земли-2 родился намного раньше доктора Гильотена. Вельможа не очень хорошо понимал металлургическую технологию, но знал, чтобы, например, выковать нагрудник кирасы опытный кузнец с подмастерьем тратил несколько дней.