— Насчёт обстоятельств ты прав. Дерьмовее не придумаешь. И поэтому я вынужден просить тебя о помощи. Хоть и прекрасно понимаю, что ты в полном праве послать меня. Всё же за эти годы я закрывал глаза на многое.

— Я помогу с освобождением Алексея и Авраамова. — перебил императора, а то его понесло совсем не туда, куда следовало.

Слишком много посторонних ушей рядом. Этим людям не стоит слушать, как император, буквально извиняется передо мной. Извиняется за то, что не стал прикрывать в то время, когда я решил на всё забить. И мне очень сильно захотелось отвесить ему смачного леща. Как в старые добрые времена.

Тоже мне удумал, чем заниматься!

Начал нюни разводить.

В ситуации со мной Александр сделал всё правильно. Никто из его окружения не должен даже тень бросать на репутацию императора. А я не то что тень, я там устроил полярную ночь, затянувшуюся на двенадцать долгих лет.

И сейчас я должен извиняться, но никак не Александр.

После этих слов император собирался что-то сказать, но, встретившись со мной взглядом, промолчал. Лишь махнул рукой, а затем развернулся и направился вглубь дворца. В сторону своего кабинета. Эта дорога была мне прекрасно известна. Поэтому пошёл следом за Александром. А вот все остальные остались стоять на месте.

Это они правильно сделали. Все поняли, что я сейчас сделал, и решили, что это было правильно. Уверен, что даже Громов, весьма далёкий от всех этих дворцовых условностей, сделал правильные выводы.

— Слышал, что ты перестал пить, поэтому не предлагаю ничего спиртного. Чай, кофе? Или выбирай сам, что хочешь.

— Александр Николаевич, — начал я, но император прервал меня резким взмахом руки.

— Когда мы наедине, то обращайся ко мне, как и раньше. Как Добрыня делал это всегда. Даже не представляешь, как тошнит от всех этих расшаркиваний. Когда даже самые близкие люди…

Договаривать Александр не стал, просто махнул рукой. И в этот момент я его прекрасно понимал. Сам уже задолбался со всеми этими вежливыми расшаркиваниями. Даже жёны порой обращаются по имени-отчеству. Поэтому не стал ерепениться и обратился к императору, как делал это раньше. Причём даже на официальных мероприятиях, за что меня неоднократно называли неотёсанным болваном, грубияном и всё в этом роде. Но мне всегда было плевать.

— Шурик, а теперь давай поговорим. Нам многое нужно обсудить. И в первую очередь я хотел бы попросить у тебя прощения. За то, что вот так резко оставил один на один с этими стервятниками из оппозиции, из совета аристо, из торговой палаты и так далее. Я не имел права так поступать. Клялся, что буду помогать тебе достойно править, а в итоге помогал себе достойно пропивать жизнь. И ведь почти получилось. Ещё полгода и мне уже ничего не помогло бы.

Александр смотрел на меня так, словно и не было этих двенадцати лет. Не было всех выкрутасов с моей стороны. Словно я вновь стал его первым советником и сейчас должен дать императору совет. Но это выглядело так только на первый взгляд. Слишком хорошо я знал парня. Слишком хорошо он умел оставлять ошибочное мнение о своих намерениях. Что не раз помогало выходить Александру из очень щекотливых ситуаций.

Этому он научился у своего деда, которого все звали не иначе как хитрым лисом. Лисом, который мог ввести в заблуждение любого оппонента. Что он и делал на протяжении всего времени своего правления. А после смог передать это умение внуку. К сожалению, сын его так и не успел освоить.

Вот и сейчас Александр явно пытался усыпить мою бдительность. И его следующие слова дали понять почему.

— Боюсь, что Павлов сейчас недосягаем даже для меня. И я хотел бы тебя попросить не горячиться, когда целитель появится в зоне досягаемости.