Я думаю! Прошагать без малого милю, волоча на себе сосуд воды! И резервуар выкопаешь, и дождя будешь дожидаться с нетерпением. Тогдашние дожди, в отличие от нынешних, не изливали вам на голову ни химикатов, ни ядерных отходов. Падавшая с неба вода - чистейшая, незамутненная никакими примесями, была поистине драгоценна...

Знаменитая арка оказалась внушительным прямоугольным памятником архитектуры, отдаленно смахивавшим на парижскую Триумфальную арку. Отличались они лишь оставленным для прохода отверстием. Здешнее имело очертания перевернутой и притупленной буквы V, а держалось исключительно весом обрамлявших его глыб. Надлежало воздать мельмекам должное: в инженерном деле ребята смыслили.

Изукрашенная хитроумными барельефами, затерянная в непроходимых чащах, перекинутая через давным-давно позабытую и пропавшую тропу, арка являла собою зрелище величественное и отменно печальное...

- Откуда взяты имена? - осведомился я у Франчески, возвращаясь по мощеной дороге вспять, к прохладному, жизнедатному cenote, где исправно поджидали джипы с дремлющими прямо на сиденьях шоферами: - Вы показали нам Цитадель, Монастырь, Императорскую арку. Неужто исконные мельмекские названия? Доктор Диллман помотала головой:

- Нет, конечно. О подлинных мельмекских названиях никто понятия не имеет. Как правило, употребляем слова, которыми нарекают руины окрестные обитатели. Но сплошь и рядом придумываем собственные.

Голос ее звучал ровно и твердо, но лицо было белее мела, и на лбу выступала испарина, явно вызванная не только царившей в лесу жарой. Да и не столь жаркий день выдался, между прочим. Франческу снедало беспокойство: дикое, неудержимое. Она старательно прятала глаза, глядела в сторону всякий раз, когда я поворачивался к ней лицом. Отлично, поживем - увидим.

Что бы ни близилось, мы тоже становились ближе к нему с каждым шагом. Привет вам, о мистер Мэттью Хелм, от славного спартанца Леонида...

Миновав руины Монастыря, я чуток приотстал, уступив почетное место подле доктора Диллман мисс Мак-Элдер. Изображая усердного фотографа, я расстегнул кнопки на кожаном чехле камеры, вскарабкался по скату холма к развалинам - но высота оказалась недостаточной.

Я повел взором. Задняя стена строения осыпалась, образовала груду щебня: весьма ненадежная опора для подметок, но позволяет выиграть еще футов девять или десять по вертикали. А этого достанет, чтобы обозреть расстилающиеся окрест леса.

Я взглянул в сторону Цитадели.

Пригнулся.

Проворно юркнул под прикрытие древней стены.

Неведомый субъект стоял наверху и блистал оптическими стеклами бинокля, следя за шествовавшим по тропе, ничего не подозревавшим стадом. Над плечом субъекта выразительно торчало ружейное дуло.

Я прижимался к мельмекской каменной кладке и лихорадочно изучал прилегающую местность. Подле джипов уже торчал часовой. Собственно, это вне всяческого сомнения был один из наших собственных водителей, однако с расстояния около мили биться об заклад не стоит.

Минуты четыре спустя караульный исчез. Равно как и соглядатай, удобно расположившийся наверху теокалли, условно прозванного Цитаделью...

Франческа и прочие уже приближались к прогалине, где голубела вода восхитительного cenote. He сомневаюсь: наша попечительница болтала без умолку, дабы подопечные не почуяли неладного и не поняли, что шагают прямиком в западню.

Предупреждать группу, стреляя в воздух или вопя во всю глотку, было бессмысленно. Куда бежать пожилым и престарелым, за вычетом супругов Патнэмов и Миранды, людям? Кстати, ни Миранды, ни Гендерсонов не видно было нигде. Но, даже пожертвовав троими туристами, остальные пропали бы, не будучи оснащены для обороны и выживания в тропическом лесу.