- И вы простите, сэр, - попросил я. - Понимаю. Не кладите трубку, выждите.

И уставился на Долорес Анайа, чьи темно-карие глаза ответили бестрепетно и вызывающе. Чертовски жаль. Просто дьявольски жаль наблюдать, как молодые и пригожие пускают свою жизнь под откос. Народное благо... Остолопы.

- Командир говорит, названного тобою человека устранять нельзя.

- Очень жаль. Тогда сеньорита умрет. Я возразил необходимыми, естественными, вполне бесполезными звуками:

- А что проку? Это приблизит, что ли, погибель вашего диктатора?

Ни малейшего впечатления на Долорес Анайа последний довод не произвел.

- Но это может, - прибавил я, - заметно приблизить кончину людей, которых ты хотела бы видеть живыми и здоровыми. Долорес ощетинилась:

- Вы угрожаете, сеньор?

- Конечно, - ухмыльнулся я. - Конечно, угрожаю. И выполню угрозу в точности, не сомневайся. Но сперва разреши потолковать с папенькой, хорошо?

Вздрогнув, девушка подобралась и натянуто спросила:

- Кто проболтался? Я не называла полного своего имени...

- Хм! Однажды я провел бок о бок с полковником Хименесом несколько дней. И физиономию полковничью запомнил довольно крепко. Думаешь, не способен опознать его копию? Пускай даже иного пола?

Долорес Анайа, чьей подлинной фамилией была Хименес, помотала приглядной темноволосой головой.

- Не поможет, сеньор. Предложение исходит целиком и полностью от моего отца. Он отнюдь не забыл, как лихо и сноровисто вы управились с этим окаянным El Fuerte. И велел залучить вас любой ценой, ибо предыдущие попытки провалились, а за будущие покушения и взяться-то некому. Отец очень сожалеет по поводу неизбежного принуждения, однако страну следует вызволить из-под кровавой тирании Раэля. Свобода гораздо важнее старой дружбы и личной приязни. Так сказал отец.

Весьма знакомый ход мыслей... Отечество, Я Спасу Тебя! И уж, во всяком случае, латиноамериканский заговорщик почел бы себя опозоренным, просто позвонив и осведомившись: а не пальнете ли вы разок по просьбе старого товарища, сеньор Хелм? Латиноамериканцу позарез требовалось похитить, запугать, принудить...

- У папеньки мозги в порядке? - участливо спросил я.

- Что-о-о?

- У полковника в руках очутилась Элеонора Брэнд. В моих руках, голубушка, очутилась ты.

Девица вскинула голову и разразилась презрительным хохотом: ни дать, ни взять, французская аристократка, которую влечет на гильотину паскудное и презренное быдло:

- Так убей! Думаешь, испугаюсь? Я не могла руководить похищением, это проделал мой брат, Эмилио, по имени Лобо! Но я могла отправиться на переговоры с убийцей. И все - отец, брат, я сама - знали о возможных последствиях! Никого ни на кого не обменяют, запомни! Прежде я покончу с собой!

Что за скучная и опасная публика, юные фанатичные великомученики... Всегда готовы, всегда жаждут пожертвовать собственными несравненными особами. Точно, кроме них, никто не способен учинить выходку в том же роде...

Гостья посмотрела на часы.

- Время истекает, сеньор Хелм. Наступало время выкладывать последнюю карту, хотя и не особенно полагался я на эту карту, не козырный был туз - и все же ход надлежало сделать.

- Ладно, бери вторую трубку и слушай внимательно... Сэр?

- Да, Мэтт? - немедля отозвался голос Мака.

- Полковник Хименес числится по той же графе?

- Ни в коем случае. Устранение возможно в любую минуту. Я справился тотчас, ибо предвидел подобный вопрос. Конечно же, не официально устранять - в кулуарах дипломатии такие методы не признаются, - но с кем не приключается несчастий? Полковничьи амбиции давно встали кое-кому поперек глотки.

- Понимаю, - сказал я, уничтожая девицу торжествующим взором.