– Вот этот, – сказал я Панину.

    – Как тебя зовут?

    – Меня зовут Тенгиз, – очень легкий акцент.

    – А фамилия?

    – Моя фамилия – Гурамишвили.

    – Хорошо, Тенгиз. Меня зовут Сергей. Я твой лучший друг. Лучший друг. Ты должен делать все, что я тебе скажу. Запомни меня. А теперь отдыхай.

    – Отдыхайте все, – сказал я.

    Они улеглись и закрыли глаза.

    Мы вышли на застекленную веранду. Дверь в комнату Крупицыных была приоткрыта. В душе обильно лилась вода.

    – Очень внушаем, мягок, послушен, – сказал я. – Неплохая мышечная реакция. Прекрасная память, легко обучаем. Наверное, круглый отличник. Чем они там занимались?

    – Не знаю, – сказал Панин. – А зачем это?

    Я пожал плечами.

    – Так, может, обойдемся без проволоки? – предложил Панин. – Раз такая хорошая внушаемость...

    – Не стоит рисковать, – сказал я.

    Наверное, Панин хотел возразить. По крайней мере, воздуху набрал. Возразить было что: введение проволоки вручную было никак не меньшим риском, а следовательно – переводом материала. Внушение же под аббрутином давало результаты немногим худшие, чем с проволокой. Однако в нынешнем нашем положении лучше было истребить без пользы десять живцов, чем промахнуться в решающий момент. А кроме того, Панин, наверное, вспомнил "Самсон" – вспомнил и решил не связываться с таким говном, как я. Я бы на его месте поступил так же.

    Вода в душе перестала литься, дверь открылась, и предстали Дима Крупицын и Валечка, мокрые и очень веселые. Помахали нам ручками и побежали вытираться.

    – А где Серега? – спросил я Панина.

    – С Командором.

    – Что – не появлялись еще?

    – Нет, и не звонили. Впрочем, мы и не договаривались... Ха! Вон они идут.

    От реки шли, почти бежали, перебрасываясь на ходу мячом – нет, не мячом, каким-то тючком – Командор и Серега Крупицын. Сзади шел Гера.

    – Долго жить будешь, – сказал я Сереге, когда он вошел.

    – Вспоминали уже?

    – Вспоминали. Ну, что? Все в порядке?

    – Да, осталось только маячки и сирены пришабашить.

    – Ну, это в багаже.

    – Знаю.

    – Слушай, Сережа. "Зоннабенд" ты брал?

    – Я брал. А что?

    – Я его гробанул вчистую. Уже на свалку увезли.

    – Ну, Пан! – Серега с уважением посмотрел на меня. – Ты и силен! Не напасешься на тебя...

    – Держи, – я подал ему копию заключения дорожной полиции об аварии не по вине водителя. – Пусть оформят списание и дадут подмену.

    – Ладно, – сказал Серега. – Я хоть переоденусь...

    В дверях он притиснул выходящую Валечку. Валечка хихикнула и тут же повисла на мне.

    – Пан, как тебе наши красавцы, – спросила она, жмурясь. – Неужели за таких мальчиков тебе жалко поцелуя, Пан?

    – Мне для тебя ничего не жалко.