|
В нее попало несколько автоматных пуль. Да заварим, сказал Виктор, пригоняй ее сегодня к нам. Сто двадцать тысяч мне за нее предлагали, сказал Дитер, не взял. Ну и правильно, сказал Виктор, деньги что – тьфу, и нет их, а это надолго. Так что заварим, закрасим – с лупой не найдешь, где дыры были. Спасибо, Виктор, я видел, как ты варишь – это высокий класс, сказал Дитер. Поэтому я не расстраиваюсь. Вероника подкатила на легком "тиере", похлопала по сиденью: садись. Витя, сказал дед, дай Игорю пока свой автомат – мало ли что. Виктор протянул мне МП и запасной рожок. Спасибо, сказал я. Пустяки, сказал Виктор и отошел. С Богом, сказал дед. Вам того же – я помахал рукой.
С дороги Вероника почти сразу свернула вправо, в поля, заросшие чем-то густым и высоким, выше колена – пшеницей, ячменем?.. Мотор глухо рокотал, во все стороны летела грязь. Ноги мгновенно промокли. Крепче держись, не болтайся! – крикнула Вероника. Я забросил автомат за спину и обнял ее обеими руками. Теперь другое дело! Она повела плечами и добавила газу. Мы неслись к извилисто тянущейся через поля полосе черемуховых зарослей. 13.06.1991. 14 час. Ферма Клемма, пасека – Тьфу на тебя, Верка, – сказал за окном дед, и я открыл глаза. Жопу бы хоть прикрыла, валяешься, как не знаю кто. – Жопа как жопа, – сказала Вероника, – чего ее прикрывать? Была бы косая какая, тогда уж... – Эх, не моя ты дочь, – вздохнул дед. – Так бы щас ремнем утянул... – Да чего, дядь Вань, загораю, никого не трогаю. И вообще мокрое все. Сверзились мы таки в речку, не миновали. – Ну, еще бы, таких пилотов, как ты, у нас в эскадрилье дроводелами звали. Ладно. Все тихо у вас? – Тихо. Я собак спустила, если бы что... – Видел я твоих кобелей: валяются под плетнем, и мухи по ним пешком ходят. Дохи только шить из таких сторожей. – Так нет же никого. – Угу. Так вот нет, нет, а потом открываешь глаза: ангелы, ангелы... Он-то спит? – Спит. – Не сплю, – сказал я и сел. О-ох... Потянулся с хрустом и подошел к окну. За окном было ярко, жарко, пахло горячей травой и медом. Гудели пчелы. На солнцепеке расстелен был выгоревший брезент, на брезенте в соломенной шляпе лежала Вероника. Смотреть на нее было одно удовольствие. Рядом, опираясь на какой-то столб, стоял дед и ехидно щурился. – Отдохнул? – спросил он. – Более-менее. – Пчелки не покусали? – Почти нет. На кой им дубленая шкура? – Как сказать... – Как у вас там дела? – Нормально. Уладили. Следователь, конечно, очень удивился, что старый пердун уложил двух бандитов... он их, кстати, узнал. Есть такая группировка "Муромец" – так они из нее. – О, дьявол, – сказал я. – Ты их знаешь? – Знаю. Самое говно. Гитлерюгенд. – И что теперь? – Надо двигаться. А вам, наверное, стоит действительно нанять каких-нибудь пистолетчиков... хотя нужен-то им я. – Чем ты их так зацепил? – Да случайно копнул глубже, чем надо – и вылезло дельце на триста миллионов. За такие деньги, сам понимаешь, и морду набить могут. – Но как они тебя тут нашли? – Черт его знает. |
