— К сожалению, — отчетливо добавил он.

— Они существуют, — негромко сказал Олег Сергеевич, — вопрос веры отходит на второй план.

— А доказательства?! — в запальчивости почти закричал Илья так же, как кричали ему.

Плоский двусторонний монитор на столе Дербенева просветлел.

— Вы, конечно, слышали о трагедии на Тюра-Таме, Илья Владимирович? — вопрос был скорее риторическим. Но Илья ответил:

— Мне тогда пять лет было, Олег Сергеевич. Так что, слышал я о ней исключительно благодаря средствам массовой информации, которые обожают сенсации независимо от срока давности.

— Да, эту хронику довольно часто цитируют, — подтвердил Дербенев. — Я предлагаю вам посмотреть более полную версию. Лишь небольшой фрагмент записи попал тогда в СМИ. А недостаток информации всегда пробуждает нездоровый интерес и как следствие — огромное количество слухов и домыслов. Послушайте и посмотрите. Потом я вам кое-что прокомментирую. И если все это покажется вам интересным — кое с кем познакомлю. Или мы расстанемся. Все будет зависеть от вашего решения. Надеюсь, вы уже поняли, что приглашены сюда скорее в качестве консультанта и потенциального сотрудника, нежели потенциального подследственного.

«Хорошо бы», — подумал Илья.

— Ну что, смотрим?

— Да, конечно.

На стереоэкране появилась объемная схема космодрома. Относительно знакомый степной пейзаж с разбросанными по нему сложными техническими сооружениями, о назначении которых Илья мог только догадываться. О самом крупном космодроме планеты он знал очень немного, и не столько из первых рук, сколько из телевизионных репортажей. Но как правило, снимали стартовые площадки АКЛ[агрегаты космического лифта], стоянки современных дисоклетов и громадины экспедиционных кораблей. Если в кадр случайно попадали объекты напрямую не связанные с системой космического лифта, то впечатление они производили тягостное. Признаки запустения бросались в глаза. И не надо было быть специалистом, чтобы их заметить. С тех пор как человечество вырвалось в космос, и особенно — дальний космос, Тюра-Там использовался больше как гигантский грузоподъемник для станций орбитального монтажа или как площадка для небольших звездолетов, нуждавшихся в капитальном ремонте. Проводить его в условиях невесомости все еще было слишком дорого. И только ко Дню космонавтики на всех каналах появлялись хроникальные кадры ракетных пусков в реве и пламени, поражающие воображение.

Виртуальная камера сделала полный круг, закончив стремительный облет территории, и картинка космодрома застыла, перечеркнутая надписью «Расшифровка радиопереговоров».

— Я борт 204 «Алмаз». Всем, кто меня слышит. Иду на сверхсветовой. Не могу погасить скорость. У нас аварийная ситуация.

— «Орбитальная-1» диспетчерскому центру. Принят пакет данных с «Алмаза«…понадобилась. Хорошо слышно было только то, что говорят диспетчерские центры.

— Почему так поздно докладываете?! Где он?

— Идет на сверхсвете, нет связи, нет пеленга!

— «Орбитальная-1», борт 204 ведет «Центр». Борт 204 переключили на «Центр»!

— … да он прямо на нас пойдет! Где техподдержка?!

— Я «Орбитальная-1». Внимание всем. Нештатная ситуация. Системе «Орбита» запуск двигателей! Всем орбитальным комплексам запуск основных и маневровых двигателей. Передаю схему расхождения. Аварийный звездолет класса «Алмаз» на входе в Солнечную систему. Борт 204, ведет «Центр». Отмена запусков по системе АКЛ. Отмена всех наземных пусков!

— …где, вашу мать, предположительная траектория подхода «Алмаза»? Сколько еще времени?!

— Я «Центр».