Анна /опускает руки/. О чем же можно додуматься в одиночку? /Пауза./ Мне кажется иногда … ты не тот, за кого себя выдаешь. Неуклюжий, рассеянный, робкий… ты бываешь безумным в любви. Кто же ты, мой хороший: «неведомый ангел», «посланник небесный»? Такие как ты лишь смущают наш ум…

Александр. Смеешься?

Анна. Я знаю, что принесла тебе горе… Я не достойна тебя. Давно собиралась уйти… Не могу оторваться… Но чувствую, скоро все кончится…

Александр. Расстаться с тобой!? Немыслимо! Анна, где бы я ни был, я слышу твой голос и вижу тебя…

Анна. Галлюцинации? Мне тебя жаль.

Александр. Нет! Счастье не обмануло меня!

Анна. Что ты имеешь в виду?

Александр. Просто счастье – нормальное состояние жизни… где каждая клеточка тела поет.

Голос Лизы. Папа! Папа! Ты где? Подойди ко мне, папа! Мне скучно!

Анна /опускается в кресло/. Ты слышишь? /В голосе Анны – скрытая ревность./ Она зовет папу. Ей скучно. Ступай.

Голос Лизы. Папа! Папа!

Александр. Иду! /Удаляется в детскую./

Голос Лизы. Сыграй же мне… нашу любимую.

Голос Александра. Что с тобой делать, конечно, сыграю…

Свет гаснет. Доносится удар колокола. Кружатся, пляшут багровые сполохи. А когда они затухают, перед нами – та же гостиная. Все – как прежде… Только ушло «настроение утра». Из неплотно прикрытой стеклянной двери льется мелодия для флейты из оперы Кристофа Виллибальда Глюка «Орфей и Эвридика». Некоторое время Анна, понурившись, сидит в кресле, затем встает, медленно удаляется в детскую. Из прихожей появляется человек атлетического сложения в облегающей кожанке. Прислушиваясь, он морщится, словно от боли. Флейта смолкает.

Голос Лизы. Папа, играй!

Голос Александра. По-моему кто-то пришел… Я взгляну.

Александр /появляется в холле, замечает человека в кожанке/. Спартак! Я так рад, что вы заглянули!

Спартак. Я – на минуту… Ты даже не запираешь дверей! Дождешься, – придут и сюда!

Александр. Как это все неприятно!

Спартак. «Неприятно»!? Да если бы этих ублюдков пустили на шахту, меня бы тут уже не было! /Пауза./ Слушай… а ты славно дудишь!

Александр. Вам нравится?

Спартак /со скрытой иронией/. Слеза прошибает…

Александр. Красивая музыка – редкое счастье! Когда-то это играли в проходах метро… Флейтистам из милости подавали на жизнь.

Спартак. Вот, вот…Если шайке Егуды удастся нас одолеть… то ты со своею пиликалкой сможешь спуститься в метро… Ну а мне куда деться прикажешь?

Александр /достает портсигар, спички/. Я закурю?

Спартак. Ты хозяин.

Александр /закуривает/. Не торопите меня… Дайте с духом собраться.

Спартак. Так я и думал! Канальи! После того, что они с тобой сделали там, на дороге, ты не решишься приехать на шахту! На это и был их расчет!

Александр /печально опускает голову/. Я приеду…

Спартак. Ну, ну… А чего ты, вдруг, скис?

Александр /тихо/. Лиза… Что будет с ней?

Спартак. Да… Тут вышел прокол.

Александр. Это что-то наследственное… Я часто хвораю… Мне нельзя было даже мечтать о ребенке!

Спартак. «Наследственное»!? Не болтай ерунды!

Александр. Вы так говорите… как будто вам что-то известно!

Спартак. Хоть в чем-нибудь, Корифей, я могу разбираться? Или ты уже узурпировал право на ИСТИНУ!

Александр /тихо/. К ИСТИНЕ можно лишь без конца приближаться…

Спартак.