– Арсения Фомушкина, Ася, – представилась девушка, подавая руку.

– Семочка, ты запамятовал: мужчины женщинам руку не подают.

– Отстань со своими поучениями, я и сам знаю, – прошипел тот, скосив губы в ее сторону. – Она просто забыла, – обратился Семен с обворожительной улыбкой к Асе, – что если мужчина пытается пожать руку женщине, это означает, что она ему приглянулась. Так сказать, проявление повышенного желания понравиться ей и войти в доверие. Особенно если задерживает ее ладонь чуточку дольше.

– Семочка, некоторых женщин это может испугать. Так что смотри не переборщи.

– Ну не с объятиями же и поцелуями к ней подступаться, в самом то деле? А так хоть за ручку подержаться, приложиться к ней. Пока есть такая возможность. Вот когда вы прославитесь и станете знаменитостью, будет уже поздно. – Семен отпустил руку Аси.

– А почему я должна стать знаменитостью?

– Ну как же «почему»? Потому что плох тот солдат, который не примеряет мундир генерала. Только вместо штыка на его винтовке – острое перо прессы. Вы же тоже мечтаете пронзить им своих противников, не так ли?

Ася смотрела в умные, чуть прищуренные в насмешке глаза фотокорреспондента, и ей казалось, что он знает о ней нечто такое, чего ему знать не полагается. Или это его обычная манера общения с людьми, словно ему о них известно даже то, чего они сами о себе не знают? Что ж, тогда Асе лучше на всякий случай вести себя так, будто и она в курсе его самых сокровенных тайн, которые, так и быть, обязуется никому не выдавать.

– Есть такие мыслишки. Только время еще не пришло. – Ася почувствовала, как защипало в носу – первый признак подступающих слез – и опустила голову, уткнувшись в свою чашку.

– Ну ну! Понадобится помощь, зови. Вмиг оседлаю персонального Пегаса и прилечу на крыльях вдохновения.

Справившись со слабостью, которую ни в коем случае не следует демонстрировать незнакомым людям, чтобы не стать предметом любопытства, Ася снова взглянула на Семена. Лукавство из его глаз исчезло, а умный и участливый взгляд словно пронизывал Асю насквозь. Она не могла избавиться от ощущения, что они понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда и теперь у них на двоих одна общая тайна.

– Семочка, пей скорее кофе и выметайся, нам не до тебя.

Фотокорреспондент занялся кофе, задумчиво глядя перед собой.

– Семочка у нас парень неженатый, положительный с любого боку, с какого ни глянь. А потому ты, Асенька, обрати на него особое внимание. Жених из него получится хоть куда.

Семен даже поперхнулся печеньем, которое запихал в рот целиком. Кое как откашлявшись – даже слезы выступили на глазах, – недовольно просипел севшим голосом:

– Слушай, нельзя же про такие серьезные вещи да под руку! Ведь, не ровен час, и угробить могла молодого человека, который никому не причинил никакого вреда. Ну кому мешает то, что я живу и радуюсь жизни?

– Вот ты погляди на него! – возмутилась Ульяна. – У нас в редакции одиннадцать прекрасных незамужних девчат, я двенадцатая, а ты, Ася, выходит, уже тринадцатая. А он как ходил свободным, так и продолжает невозмутимо оставаться холостяком. Вот где справедливость?

– Большущее спасибо за кофе! А еще за то, что все таки не уморили! Хоть и имели, похоже, насчет этого далеко идущие планы. Но бывалого воробья на ваших печенюшках не прикормишь, поэтому спешу откланяться. Бывайте здоровы! – И Семен мигом выпорхнул из отдела, оставив после себя шлейф тонкого парфюма.

– Просто неисправимый холостяк… Ну что тут у нас? Кажется, все, что могли, сделали? Нет, даже и с тем, что не могли, успешно справились. И закончили благодаря тебе гораздо раньше. Пойду доложу Зацепину.