— Эй, — сказала я, повторяя слова Лии. — Эй, Дин.

Дин быстро моргнул, трижды или четырежды. Я попыталась сосредоточиться на деталях его лица, а не на его цепкой хватке на моей руке. Его ресницы не были черными. Они были карими, светлее радужки его глаз. Прямо сейчас эти круглые и темные глаза уставились на меня. Он выпустил мою руку.

— Ты в порядке? — спросил он.

— С ней всё нормально, — ответила за меня Лия, её глаза сузились до щелочек, на тот случай, если я посмею ей возразить.

Дин проигнорировал Лию и посмотрел на меня.

— Кэсси?

— Я в порядке, — ответила я. Так и было. Я ещё чувствовала пульсацию в том месте, где всего миг назад находилась его рука, но больно не было. Моё сердце грохотало. Я запретила моим рукам дрожать. — С тобой всё хорошо?

Я ожидала, что Дин попросит меня замолчать, откажется отвечать или уйдет. Но когда он ответил, я поняла, чем эти слова стали для него — покаянием. Он заставлял себя говорить, он говорил, чтобы наказать себя за то, что утратил контроль.

Чтобы извиниться передо мной.

— Бывало и лучше, — тут Дин мог бы и замолчать, но он не стал. Каждое слово он произносил с трудом, и мой желудок скрутился в узел, когда я осознала, чего ему стоило продолжать говорить. — Профессор, которого они ищут, тот, что читает курс «Чудовище или Человек». Готов поспорить, что его заподозрили потому, что одним из убийц, о котором он рассказывал на занятиях, был мой отец, — Дин сглотнул и начал сверлить глазами ковер. — Бриггса и Стерлинг вызвали, потому что они работали над делом моего отца.

Я помнила, как сложно было глядеть на место преступления, осознавая, что здесь убили мою мать. Дин был там со мной. Он был там ради меня.

— Свяжи их. Заклейми их. Режь их. Повесь их, — мягко произнесла я. — Так твой отец убивал своих жертв, — я не хотела, чтобы эти слова прозвучали вопросительно, потому что знала наверняка. От одного взгляда на Дина, я знала это.

— Да, — сказал Дин, прежде чем взглянуть на всё ещё работающий телевизор. — И я почти уверен, что именно это и сделали с этой девушкой.

Ты

Газон ректора был милым штришком.

Ты мог бросить её где угодно.

Ты не обязан был так рисковать.

— Никто не видел меня, — мурлыкаешь ты, самодовольно хмыкая. — Но все видели её.

Они видели линии, вырезанные тобой на её теле. Видели петлю, затянутую тобой на её шее. Стоит тебе лишь подумать об этом, о её выпученных глазах в миг, когда жизнь утекала из её тела, о хрупких пальцах, впивающихся в удавку, о бледной коже, окрашенной изящными алыми ручейками…

Твои губы изгибаются в улыбке. Тот миг уже в прошлом, но игра… игра будет длинной. В следующий раз, ты не будешь таким нетерпеливым. В следующий раз, тебе не придется никому ничего доказывать. В следующий раз, ты не будешь спешить.  

Глава 8

Рассказ Дина о почерке его отца произвел эффект сброшенной бомбы, однако сам Дин быстро вышел из комнаты. Мы же молча сидели, минута за минутой, каждая из которых всё сильнее пропитывалась недосказанностью.

Не было никакого смысла пытаться сдать экзамен. Я могла думать лишь о девушке на видео, о её теле, свисающем с капота и о черной петле на её безжизненной шее. Дин не объяснил, что именно в том видео убедило его в том, что Н.О. подражал преступлениям его отца.

Связанные ноги и руки жертвы?

Её тело, свисающее с машины?

Всё это могло оказаться совпадением. Но слова Дина звучали так уверенно, а он ведь поверил мне, когда я предлагала настолько же сумасшедшую теорию.