— Чего-то там у меня на спине написано, не прочтешь ли? — предложил веселый Саня, и они, отсмеявшись, закурили еще по одной — на посошок. Они едва успели докурить до половины, когда серебристый «опель» достиг сто восьмого километра.

Фары выхватили из темноты квадратную корму патрульной машины с забранным решеткой окошком. Стоп-сигналы «лунохода» кроваво сверкнули отраженным светом. Шагнувший на дорогу гаишник в белой портупее повелительно взмахнул светящимся жезлом, приказывая остановиться. Повинуясь устоявшейся привычке, за годы успевшей превратиться в условный рефлекс, Алехин принял к обочине и остановился, но подумал, что, возможно, делает он это зря. Однако дебелый детина в сержантских погонах с короткоствольным автоматом под мышкой уже обнаружился прямо перед капотом, заслоняясь ладонью от режущего света фар. Другая его рука лежала на автомате. Алехин выключил фары.

Второй гаишник, небрежно заткнув свой жезл за голенище, неторопливо приблизился сзади. Этот, как успел заметить Алехин, был в чине лейтенанта. В позах и поведении обоих гаишников было что-то странное. Алехин пригляделся повнимательнее. «Да они же пьяные, — понял он вдруг. — Не „под газом“ и не „вдетые“, а именно пьяные. Вот те на. Только этого не хватало».

Алехин медленно, с неохотой стал вылезать из машины навстречу нетвердо ступающему лейтенанту, но тот вдруг ускорил шаг и на ходу, уже беря автомат наизготовку, крикнул:

— Сидеть, падаль!

Внезапно оказавшийся рядом сержант грубо толкнул Алехина в плечо, силой усаживая на место, и сунул в лицо воронкообразный раструб, которым заканчивался ствол автомата.

— Ключи!

Скрипнув зубами, Алехин заглушил двигатель и отдал сержанту ключ зажигания. «Глупо-то как, господи, — думал он, — до чего же глупо…» На какую-то долю секунды он представил, как хватает ствол автомата, резко дергает его в сторону и на себя, а потом этот пьяный боров и опомниться не успеет, как будет вверх ногами валяться в кювете… Но нет, сидя в машине, много не навоюешь низко, тесно, неудобно, да и второй уже был рядом.

Сержант уступил начальству место и снова переместился к капоту, продолжая держать Алехина на мушке и время от времени коротко сотрясаясь всем телом похоже, его мучила икота.

Лейтенант наклонился к дверце, обдав Алехина волной густого перегара. В лицо ударил слепящий свет мощного фонаря.

— Гля, Степанов, — сказал лейтенант, не поворачивая, впрочем, головы к напар-нику — опять они там, в управлении, нае…лись. Это ж русский!

— Это еще посмотреть надо, какой он русский, — мрачно отозвался Степанов и громко икнул.

— В чем дело, лейтенант? — сухо спросил Алехин, стараясь подавить начавшую шевелиться где-то в глубине души надежду, что все это — не более чем досадная ошибка.

— Виноват, — сказал лейтенант. — Инспектор ГАИ лейтенант Дробов. Предъявите документы.

— Пожалуйста, — Алехин вложил в протянутую руку документы. — В чем, собственно, дело?

— Так, — протянул гаишник, светя фонариком в раскрытый военный билет Алехина и игнорируя поставленный им вопрос. — Капитан Алехин, армейская разведка… Слыхал, Степанов? Капитан армейской разведки! Вот тебе и чечен.

Развели бардак, козлы, сидят там ж… своими, из головы террористов выдумывают. Машина ваша? — спросил он у Алехина.

— Техпаспорт у вас в руках.

— Ах, ну да, конечно… Так, «опель-аскона»… цвет… ага… номер… так, владелец… ага.