Они немного посмеялись, вспомнив, как в самом начале их знакомства Илларион поддался на уговоры Быкова половить с лодки и едва не утонул, резко выдернув удочку из воды. Было это в начале апреля, и ледяная ванна запомнилась надолго. Забродову пришлось срочно мчаться домой, где он в профилактических целях выпил бутылку водки и завалился в кровать, завернувшись в два одеяла.
— Что нового? — поинтересовался Быков, присаживаясь на корточки — земля была еще сырая после ночного дождя — и забрасывая удочку подальше от берега. Приобрели что-нибудь интересное?
— Есть такое дело, — ответил Илларион, разбирая снасти. — Буквально вчера отыскал, наконец, свой «Малый Лярусс» девятьсот третьего года.
— И вы еще говорите, что это мне везет! Где вы раскопали такую роскошь?
— Есть одно местечко, — признался Илларион. — Если хотите, могу дать адресок.
— Буду весьма признателен. Хотя финансы у меня… Впрочем, если там действительно обнаружится что-нибудь стоящее, можно будет и поднапрячься.
— Думаю, что обнаружится. Я своими глазами видел прижизненное издание Байрона. Мне-то не нужно, у меня есть и получше, но вас это, возможно, заинтересует.
— Еще бы! Такая роскошь… Неужели так прямо и лежит?
— Да нет, конечно. Матвей Исаакович — старик непростой, с книгами расстается тяжело и очень не любит, когда они попадают к случайным людям. Так что подход к нему нужен особый. Вы только прежде времени не пугайтесь, у меня с ним вроде бы полное взаимопонимание, так что протекцию я вам обеспечу. Просто сошлитесь на меня, передайте привет, и, надеюсь, все будет в порядке.
— Матвей Исаакович, говорите?..
— Матвей Исаакович Гершкович. А вы что, все еще имеете что-нибудь против?
— Да нет, что вы. Напрасно вы это так воспринимаете. Я ведь все прекрасно понимаю, но вот не лежит у меня к ним душа, хоть убейте.
— Насильно мил не будешь, — кивнул Илларион. — Да вам ведь вовсе и не обязательно с ним целоваться.
— Да уж, целоваться я с ним не стану, — усмехнулся Быков и сменил тему разговора. — А скажите, Илларион, нет ли среди ваших знакомых хорошего механика? Я понимаю, как это звучит, но мне нужен такой, чтобы и работал хорошо, и брал недорого. Что-то мой «броневик» в последнее время закапризничал. Сдохнет — что я без него делать стану? Не на такси же мне сюда ездить…
— Однако, — покрутил головой Илларион. — Губа у вас не дура. Знаю я одного оригинала, философа с гаечным ключом. Все, что ему требуется, это литр водки и благодарный слушатель. Любит он, знаете ли, глаголом жечь сердца людей. Но при этом работает так, что любо-дорого глянуть. Будет ваш «броневик» бегать лучше, чем новый.
— То-то я гляжу, что вашему «лендроверу» все нипочем.
Быков сходил к машине за блокнотом и ручкой и под диктовку Забродова записал адреса букинистической лавки и гаража, в котором трудился «философ». В благодарность за ценную информацию он поделился с Илларионом своим собственным, строго секретным способом засолки и вяления леща, дававшим, по его словам, непревзойденные результаты. Да под пиво…
Забродов не ударил в грязь лицом и детально описал технологический процесс доведения гадюки лесной обыкновенной до состояния пригодности к внутреннему употреблению. Виктор Быков покосился на него с легким обалдением во взгляде, но разговор уже окончательно свернул в гастрономическое русло. Упоминались: соленые грузди, квашеная капуста, копченые окорока, даже почему-то сациви и многое, многое другое. В конечном итоге Быков Плюнул, махнул рукой и похромал к машине, откуда вернулся вскорости с бутылкой водки в одной руке и парой пластмассовых стаканчиков в другой. |