Нина Васина. Интернат, или сундук мертвеца
Следствие ведет Ева Курганова – 2
Посвящается всем, кто это читает
Женщине: Я только хочу, чтобы ты улыбнулась.
Мужчине: Я только хочу, чтобы она улыбнулась.
Часть I
Стамбульский синдром, или Сага о дохлой черепахе
Маленькая металлическая пластинка, надраенная до блеска, отсвечивала вечерним солнцем. Плотный, почти лишенный шеи мужчина с уютным животом, в отличных кожаных ботинках, длинном темном пальто тонкой шерсти и непременном шарфе белого цвета скреб подбородок, уставившись в раздумье на надпись. Рядом с ним стоял телохранитель, переводя взгляд с хозяина на пластинку.
– Что-то не так? – телохранитель на всякий случай медленно оглянулся по сторонам.
– Да вот… По-русски написано…
На пластинке действительно было написано красиво и коротко:
ДЭВИД КАПА. АДВОКАТ.
КОНФИДЕНЦИАЛЬНО И БЫСТРО.
Телохранитель вздохнул. Он был хорошим специалистом, но очень раздражался на дураков. Он считал своего хозяина не просто дураком, а утонченным придурком, «дураком с прибабахом высшего качества». Вчера в аэропорту Стамбула хозяин топал ногами и орал неприличные слова, увидев в киоске газету с фотографией красивой бабы. Он требовал, чтобы ему немедленно перевели, что там написано. К ним подбежали услужливые турки и залопотали что-то. Хозяин, тыча в фотографию пальцем и краснея пухлым лицом с небрежной щетиной, орал на турок. Турки уговаривали хозяина не беспокоиться, они найдут ему много красивых девочек, какие проблемы! Телохранитель наблюдал все это, продолжая внимательно следить за подходившими близко людьми и профессионально обшаривать их взглядом. Он почти понимал, что говорили турки на плохом английском. Для них его хозяин был толстым мешком с деньгами, которому немедленно нужна женщина.
Теперь этого придурка не устраивает надпись на русском языке.
Телохранитель был «отстрельщиком». Это значит, что он не принадлежал никому, у него не было своего хозяина, его нанимали за очень высокую плату и на недолгое время. Если человек, охранять которого его наняли, в течение этого времени погибал, это означало и смерть охранника.
Из окна второго этажа небольшого особняка, обложенного грубым камнем, на них внимательно смотрел худой до безобразия еврей.
Он медленно – словно каждое движение давалось ему с трудом – взял серебряный колокольчик и разбил тишину кабинета тонким сильным звуком.
– Ко мне там русский, – сказал он слуге. – Пусть войдет.
Слуга проворно сбежал вниз и открыл на себя тяжелую дверь.
Тучный русский как раз поднял руку, собираясь позвонить. Его телохранитель стремительно прикрыл собой хозяина.
Слуга и отстрельщик смотрели друг на друга несколько секунд. Потом слуга посмотрел на хозяина отстрельщика и чуть заметно усмехнулся. Он удивился, как адвокат определил, что внизу русский. Конечно, этот идиотский белый шарф внутри темного пальто!
Телохранитель за эту усмешку простил слуге его узкоглазое китайское лицо и обезьяньи суетливые движения.
Русский поднялся по красивой лестнице, с интересом разглядывая темные полотна небольших картин, отдуваясь, уселся в кабинете в самое большое кресло, внимательно оглядел адвоката Дэвида Капу и проронил в обтянутые кожей скулы, в глаза цвета тусклого неба над большим красивым носом – нос один выиграл от чрезмерной худобы, приобретя торжественное изящество:
– Я – Федя-Самосвал. |