|
Мы — я имею в виду всех нас — как правило, не умеем нормально поговорить со своим партнером о взаимных ожиданиях, потребностях, даже если находимся в длительном и благополучном браке. Часто у меня складывается впечатление, что к сексу мы относимся как к тесту на сообразительность: выискиваем подтексты и размышляем, что она имела в виду или что он на самом деле хочет. Неужели так трудно сказать важные для нас вещи: что было так, что было не так и как бы мне хотелось? Оказывается, трудно. Поэтому разговоров о сексе много не бывает.
ЯЛВ: Это точно. Начнем, пожалуй.
Глава I. КАК ЭТО ДЕЛАЕТ ОН, А КАК ОНА? О сексуальной активности поляков
ЯЛВ: Я хочу, чтобы ты, как социолог и сексолог, сказал мне, а может, даже поставил диагноз: что, собственно, происходит в спальнях у поляков? И даже не обязательно в спальнях, ведь есть и такие, кто не прочь заняться любовью на лоне природы, на автомобильных паркингах… Как вообще выглядит сексуальная жизнь поляков? ЗИ: Изучая отношение поляков к сексу, я учитываю не только такие объективные показатели, как частота актов или средняя их продолжительность, но и их общую удовлетворенность половой жизнью, и это, я думаю, самое главное — как сам человек оценивает свою жизнь. ЯЛВ: А нет ли у тебя подозрений, что анкетируемые склонны идеализировать свой брак, своего партнера, когда отвечают на вопрос о том, насколько он счастлив? ЗИ: Естественно, но это всё потому, что они порой не знают до конца, чего сами хотят. Или, если знают, их останавливает некий внутренний тормоз: в силу разных причин они не в состоянии реализовать это желание.
ЯЛВ: Ты полагаешь, что, несмотря на засилье порнографии, обилие обучающих фильмов в Интернете, учебников, от которых ломятся книжные магазины, еще есть мужчины и женщины, не знающие, чего они хотят? Разве недостаточно примеров, которые подсказали бы всем — от настроенных на самый что ни на есть классический секс до наиболее изощренных, — к чему стремиться? ЗИ: Понимаешь, у меня сложилось впечатление, что это вовсе не такая уж маленькая группка, которая не до конца знает, чего ей желать. А кроме того, как я уже говорил, у нас в Польше много внутренних тормозов: может, нам и хотелось бы испытать что-нибудь новенькое, да как-то слегка боязно. ЯЛВ: А почему? Это что, противоречит религиозным установкам? ЗИ: Считаю, что ключевым здесь является воспитание и только на более поздних этапах жизни — религиозность. Из моих работ четко следует, что подавляющее большинство поляков довольны своей жизнью. Целых 68 % наших соотечественников утверждают, что весьма удовлетворены или, скорее, удовлетворены сексуальной жизнью. А неудовлетворенных вместе с затруднившимися оценить степень своей удовлетворенности всего 23 %. ЯЛВ: А что у тебя в этих опросах принято за показатель удовлетворенности — достижение оргазма? ЗИ: Нет, здесь речь идет об общей оценке сексуальной жизни безотносительно того, испытывает человек оргазм или нет. И что интересно, эти 23 % неудовлетворенных или неопределившихся в ответе на вопрос — часто люди, которые занимаются сексом в четверг вечером после новостей, при погашенном свете. Такой человек сам не знает, удовлетворен он или нет. Получается, что это категория людей, занимающихся сексом просто по привычке, если не сказать — из чувства супружеского долга. Определенно неудовлетворенных в Польше около 9 %, что тоже немало, так ведь? ЯЛВ: Понял, намотаю на ус, и не буду заниматься «этим» в четверг вечером, особенно после новостей. А если честно, то после новостей в последнее время не хочется не только секса… и не только в четверг… Возвращаясь к твоим исследованиям: можно ли сделать вывод, что оргазм перестал быть показателем удовлетворенности? Потому что, как все мы теперь знаем и ты тоже это подтверждаешь, женщины значительно реже испытывают оргазм. |
