Остаток дня Мэри пребывала в состоянии растерянного удивления. Как же быстро и незаметно обида на Кейна сменилась чувством вины перед ним. Конечно, то обстоятельство, что он, будучи ее любовником, присматривал себе другую женщину на роль жены, ранило Мэри. Но свое прегрешение перед ним она расценила строже. Кейн все еще пребывал в неведении, чьего ребенка она носила, оставляя его. Мэри затруднялась предсказать его реакцию, случись ему узнать об этом.

Равновесие духа достигалось нелегко. Мысли перепрыгивали с его рассказов о семье на взрыв страсти, испытанной в кабинете деда. Блаженная нега быстро приходила на смену терзающему ощущению безвыходности.

Когда Кармен принесла напитки с закуской к бассейну, Мэри забеспокоилась, как бы экономка чего-нибудь не заподозрила в отношении ее и Кейна, слишком плохо у нее получалось вернуть себе душевное спокойствие. Вспоминался дед, строгий к эмоциональным вольностям.

Старик многим казался жестким, отпугивал своей бескомпромиссностью. Но у Мэри была возможность убедиться, что это лишь внешнее проявление его волевого характера. Когда в доверительном разговоре она рассказала ему о своем желании учредить педиатрическое отделение для детей из малообеспеченных семей, он благословил ее план. Он искренне сочувствовал ее потере и не сомневался в серьезности намерений. Однако нежная его любовь и понимание никогда не умаляли строгости главы клана. Его требования оставались одинаково обязательными для всех. Мэри была готова на многие жертвы, чтобы соответствовать высоким стандартам, предъявляемым к женщинам семьи Дюваллов. И это было нетрудно, пока она вновь не встретила Кейна.

— Не желаешь прогуляться по пляжу? — спросил ее быстро освоившийся Кейн.

— Придется переодеться, — согласилась она.

— Я подожду.

— Там, — она указала на кабинки для переодевания возле бассейна, — есть разная пляжная одежда. Подбери себе что-нибудь.

— Отлично.

Мэри надела свободную юбку и легкий топик без рукавов. И собралась было выпорхнуть из комнаты босиком, но, вспомнив о правилах семьи Дювалл, обула сандалии и степенно спустилась по лестнице, на нижней ступени которой замерла, насторожившись.

Внизу Кармен разговаривала с Ченнингом. Чтобы не привлекать их внимание, она разулась и бегом на цыпочках пересекла внутренний дворик. Кейн поймал ее за талию и спросил:

— За тобой кто-то гонится?

— Не хочу сталкиваться с Ченнингом.

— А мне бы очень хотелось с ним столкнуться, — воинственным тоном произнес Кейн.

Будучи превосходным боксером, он мог позволить себе даже открытые угрозы в адрес противника.

— Кулаками проблемы не решаются, — строго одернула его Мэри, видя, что Кейн не шутит.

— У меня свои методы решения спорных вопросов, и они меня никогда еще не подводили.

— Свои дела ты можешь улаживать, как тебе нравится. Но это моя семья и мои проблемы, — категорически заявила она.

Он с недовольным, но все же покорным видом взял из ее рук сандалии и, присев на одно колено, заботливо застегнул ремешки на ее ногах, чем несказанно растрогал Мэри. Смягчившись, она сказала:

— Это неправильно.

— Я не считаю, что заступиться за женщину — это неправильно, — сурово объявил Кейн, не глядя на Мэри.

Он извлек из кармана солнцезащитные очки и спрятал за ними свой ставший вдруг строгим взгляд, устремив его куда-то вдаль, из чего следовало, что нечто в ее позиции его сильно расстроило.

— Я ценю это. И все же не считаю, что рукопашный бой пойдет на пользу.

— Ты права с рациональной точки зрения. Однако с эмоциональной и этической скорее прав я.