– Он мне бусы подарил, – стыдливо потупив глаза, призналась девчонка.

– Черт. Сина, а про любовь… ну или про то, какие у вас отношения дальше будут, он тебе рассказывал?

– Сказал, весной попросит эрга, чтоб меня ему продал…

– Почему весной? И почему – продать? – не поняла я, посмотрела на склонившуюся над котлом фигурку и обнаружила, что спина у нее дрожит. – Сина! Если ты не перестанешь реветь, я ничего не пойму! Тер не козел и не негодяй, я уверена. Он элементарно не мог такого предложить – просто купить тебя и… ну, в общем, как свою женщину.

– Это я предложила! – еще громче взвыла Сина. – Он сначала не хотел покупать… У-у-у!

– Все, давай позавтракаем, – решила я, – а то у меня в голове все смешалось.

Синжата поставила миску с кусками отварной ветчины, разложила по тарелкам кашу и только хотела сесть, как в окно постучали.

– Входи, Тиша, – по привычке сказала я, кроме лешего, некому тут стучать. Но оглянулась и обмерла.

Темневший за окном в струях дождя высокий мужской силуэт принадлежать Тише никак не мог.

Вот тут я испугалась. Просто до посинения. Дэсгард столько рассказывал мне в последние дни про темных колдунов и их подлости, что они мне даже сниться начали.

А когда я пугаюсь, то убегаю. Вот и бросилась рывком к Сине, но не успела. Окно распахнулось, и стоящий за ним человек коротко махнул в нашу сторону рукой. Знакомое оцепенение сковало тело, мысли потекли как-то вяло, и ни особого желания бежать, ни сил вызвать сферу больше не было. Неуклюже, мешком я опустилась на стул и безучастно смотрела, как незваный гость подхватывает на руки свалившуюся Синжату, несет к стоящей у стены широкой скамье и довольно небрежно на нее укладывает.

А потом возвращается к окну и, захлопнув его, запирает на защелки.

Где-то глубоко в подсознании выла и плакала маленькая девочка Томочка, точно знавшая, что от таких вот спокойных и уверенных незнакомцев лучше всего бежать без оглядки, а я сидела и равнодушно рассматривала тающий в каше кусок масла.

Вот она, похоже, и закончилась, моя спокойная и счастливая семейная жизнь в мире, куда я так удачно была вызвана Дэсгардом в момент гибели. Какими мелкими и наивными сейчас кажутся по сравнению с этим незнакомцем, от которого исходит уверенная, злая сила, мое сопротивление упорным ухаживаниям Найкарта, которого я тогда считала повелителем Альбета, и подвиги при выводе из жестоких, неуютных проклятых миров приговоренных к казни ведьмочек и белых дев.

И никто нам сейчас не поможет – ни ставший мне родным ковен магов, ни нынешний повелитель мира Кантилар, ни любимый муж, эрг и самый сильный ментал ковена. Потому что с тех пор как во мне пробудились способности ходящей через грани миров и подчинилась сфера Леорбиуса, мы купили себе этот дом не в предместье столицы и даже не в спокойных восточных пределах, а в пустынном, удаленном от всех поселений местечке малонаселенного покинутого мира.

Закончив возиться с окном, незнакомец прошел к столу, сел на место Сины напротив меня и сбросил с головы низко надвинутый капюшон.

Я ошарашенно смотрела в лицо напавшего мага, и мое перепуганное, тщетно мечущееся в поисках способа спасения приторможенное сознание напрочь отказывалось поверить в то, что видели глаза. Но поверить все же пришлось. Потому что все во мне узнавало это лицо, эти скулы, губы, волосы, глаза… Узнавало даже сквозь изменения, наложенные на него непонятно откуда взявшимися годами, натянувшими у глаз любимого лица паутину морщин, подсушившими губы и бросившими на виски патину седины.

– Я сниму с тебя оцепенение, но на время оставлю обездвиживание, – сказал он глуховато, и вот голос я не узнала, хотя некоторые интонации показались знакомыми, – если ты пообещаешь не убегать сразу.